Дивные пещеры

— Дрянь… Брехливая дрянь! — вырвалось у младшего бухгалтера. Он переложил ключ в левую руку, а правой с силой ударил Леночку по щеке.

Кассирша отшатнулась, наткнулась на стул и, не сохранив равновесия, упала. Деньги соскользнули со стола и посыпались на пол лавиной.

Костя схватил свой портфель, выскочил из бухгалтерии и, не оглядываясь, побежал по коридору. Хлопнула наружная дверь.

Леночка встала, оправила платье. Щека ее горела.

— Идиот, — прошептала она. — Ревнивый идиот… Пьяный, ревнивый идиот… Теперь где его искать? Унес, дурак, тыщу…

— Унес тыщу?

Кассирша вскрикнула от неожиданности. В дверях стоял главный инженер.

— Извини… Я, кажется, испугал тебя. — Громов вошел в комнату. — Что здесь произошло? Я ждал междугородный разговор, вдруг слышу крики, грохот, кто-то бежит по коридору.

— Да так… Любовная сцена у сейфа… Приходил Минаков, я с ним раньше дружила… немножко. Приревновал к кому-то… Пьяный… Замахивался разводным ключом, скандалил… Сунул в карман тыщу… Теперь ищи его, пьяного дурака.

— И вы сильно дружили? — усмехнулся Евгений Семенович.

— Да нет… так… ерунда… Гладил мою руку — вот и все…

Главный инженер покачал головой.

— И на этом основании он уже считал тебя своей?

— Как видишь…

— Да… Какая нынче самоуверенная молодежь пошла. Грозил разводным ключом. Убить, что ли, тебя хотел?

— Не знаю… Пьяный… Пугал, наверно.

— А мог и убить. Так сказать, в состоянии аффекта. Тыщу взял?

— Взял.

— Тоже пугал?

— Наверно…

— Ах, как нехорошо получается. Ворвался ночью в бухгалтерию, пьяный, грозился убить кассиршу, взял казенные деньги. И все это так, в шутку.

— Это он из ревности.

— Не важно из-за чего. Щека-то горит отчего?

— Ударил…

— Ах, мерзавец! Да он еще и руки распускали Такое нельзя прощать. Надо вот что сделать… Пойди-ка, Ленок, сюда…

Леночка подошла к Евгению Семеновичу, приникла к его груди.

Главный инженер отстранил от себя Леночку, взял за подбородок, — она думала, что Евгений Семенович хочет полюбоваться ею и сделала соответствующее выражение, — но Громов вдруг коротко, не размахиваясь, ударил ее в лицо.

Леночка рухнула на пол.

Второй раз уже за этот вечер.

10. НОЧЬЮ В ГОСТИНИЦЕ «ТИХИЕ ЗОРИ»

Командированный Сусликов лежал на кровати и за отсутствием других развлечений читал старый, со следами пиршеств других командированных журнал. Дела на заводе были все сделаны, завтра предстояло отбыть на родину, в тихий домик на окраине большого города, затерявшийся среди синего неба и подсолнухов, и у Сусликова было благодушное настроение. Тем более от здешнего кефира его язва не разыгралась, как он опасался, а, наоборот, притихла, затаилась. «Надо будет взять в дорогу этого кефира, — думал Сусликов, читая скучную статью о лесорубах. — Очень хороший кефир… Неделю здесь, а язва молчит, еще не было ни одного приступа…»

«Семашко ловко размахнулся топором…» Только кефир может прокиснуть… «Но в этот момент раздался крик…» Можно купить термос… «Стой, — закричал Кирпилин. — Не видишь какая красота…» Несколько термосов…

Послышался скрип двери… Сусликов оторвался от журнала и глянул поверх очков, кто там идет. Может, это его куда-то запропастившийся сосед?

В щель двери просунулась рука в черной кожаной перчатке. Сусликов вскочил на кровати, ничего не понимая. Рука стала шарить по стене… Командированный с ужасом следил за ней. От испуга он не мог ни крикнуть, ни пошевелиться. Рука показалась ему маленькой, хрупкой, от этого было еще страшнее. Продлись еще несколько мгновений это зрелище — и сердце командированного не выдержало бы, но тут рука нащупала, что искала, — выключатель. Раздался щелчок, и свет в комнате погас.

Затем дверь раскрылась… и в комнату вошел человек. Сусликов различал лишь силуэт — в номере было темно, только слабый свет из окна освещал стол и часть кровати.

— Что вам надо? — спросил Сусликов срывающимся голосом. — Кто вы такой?

Вошедший ничего не ответил. Глаза командированного привыкли к темноте немного, и он вдруг явственно увидел, что вместо лица у пришельца свиное рыло. Сусликову даже показалось, что человек хрюкнул. Командированный слабо вскрикнул и потерял сознание. У него была слабая нервная система.

Когда Сусликов пришел в себя, он не мог ни говорить, ни шевелиться. Его тело было крепко привязано к кровати, во рту торчал кляп. Кляп отдавал туалетным мылом — наверно, было использовано казенное полотенце. В комнате никого не было.

«Обокрали, — подумал Сусликов. — Чтобы я еще раз в этот город…»

Он принялся раскачиваться из стороны в сторону, пытаясь ослабить веревки, но привязан он был на совесть. По всей видимости, бельевыми веревками. У бельевых веревок получаются очень крепкие узлы. Не удалось вытолкнуть и кляп.

После часа усилий Сусликов устал и затих. В окно начал пробиваться рассвет.

«Хоть бы пришел этот, второй… сосед, — подумал Сусликов. — А то можно так пролежать до вечера… Плакала теперь четвертная, — у Сусликова оставалось в кармане пиджака двадцать пять рублей, — и почти новый костюм», — Сусликов проходил в нем десять лет.

И бедный командированный заплакал.