Дивные пещеры

Второе, что удивило Семена Петровича, — безлюдье. За все время, что главбух пробыл в «Березках», он встретил всего несколько человек, в том числе девочку, особенно удивившую его. Девочка собирала грибы. Это были красивые яркие подосиновики. Девочка срывала грибы, внимательно рассматривала их и, вздохнув, бросала в траву. Остальные встретившиеся были рыбак с удочкой, но без ведра или вещмешка и молодой парень с бутылкой вина в кармане брюк. Время от времени парень вынимал бутылку, отпивал из горлышка и плакал. Он прошел в двух шагах от Семена Петровича, не заметив его.

Рудаков тогда еще подумал: что это за странный санаторий? Хотел при случае расспросить о нем кого-нибудь, но случая так и не представилось, и он вскоре забыл о «Березках».

Теперь главный бухгалтер с любопытством ожидал приезда в загадочный санаторий.

Начался лес. Машину стало сильно трясти, шофер Толя снизил скорость. Луну заслонили деревья, и в машине сделалось темно. Семену Петровичу вдруг стало не по себе. Запрыгало отчего-то сердце. Неужели он волнуется оттого, что едет в какой-то дурацкий санаторий?

— Остановимся на минутку, — попросил Рудаков.

Шофер крутанул в молодой ельник. Здесь было мало снега и светло от висевшей рядом огромной круглой луны.

— Заодно и для бодрости употребим, — сказал главный инженер, раскрывая портфель. — До отбоя должны успеть. Как раз на танцы попадем.

— Вы здесь бывали? — спросил Рудаков.

Евгений Семенович усмехнулся.

— Приходилось… Когда сестренка отдыхает.

«Газик» раздавил колесами молодую елочку, и отчаянно запахло хвоей. Громов выпил первым, зажевал веточкой с елки.

— От всех болезней спасает. Так ведь, Геннадий Александрович?

Гость из центра ничего не ответил. Он молча выпил, тоже зажевал веточкой. Рудаков последовал их примеру. Во рту стало вязко и прохладно, как давно не было. В детстве он жевал елку и с тех пор больше не пробовал… Сегодня вообще необычный вечер… Ночь, луна, лес. Этот загадочный человек из центра, который пообещал ему коттедж… Как это солидно звучит — «коттедж»… И теперь еще танцы… Глупо, нелепо, фантастично. Сколько он не был на танцах? Лет тридцать. Бредовая идея ехать ни с того ни с сего на танцы в 52 года в затерянный в зимнем лесу санаторий.

— По коням! — скомандовал Евгений Семенович. — А то пропустим первый вальс. «Дунайские волны» играют. Я очень люблю этот вальс.

Минут через пятнадцать показались постройки санатория: какие-то сарайчики, гараж, домики обслуживающего персонала, занесенные снегом кучи щебня и досок. Толя подрулил к тускло освещенному одним фонарем двухэтажному деревянному зданию. Второй этаж почти весь был темным, горели лишь два или три окна, зато первый ярко светился. Оттуда через неплотно прикрытые форточки сочилась музыка.

— Не успели! Началось уже! — подосадовал Громов.

Толя подъехал гак, что машина оказалась в тени дома.

— Раздеваться здесь, и за мной! — скомандовал Евгений Семенович. — Помалкивать. Отбрехиваться буду я.

Главный бухгалтер неловко вылез из своего овчинного полушубка и потрусил вслед за всеми к входу в санаторий. Впереди бабахнула, видно, на сильной пружине дверь. Это пошел на штурм бесстрашный Громов. Когда Семен Петрович протопал в сапогах, по пути отряхивая налипший снег, через коридорчик в прихожую, Громов и Геннадий Александрович были уже там. Приезжий из центра с безразличным видом рассматривал диаграммы на стене, а Евгений Семенович препирался с пожилой вахтершей.

— Да свой я, девушка. Сестренка у меня здесь. Маленькая, с кудряшками такая, беленькая. Я уже к вам как-то приезжал.

Вахтерша недоверчиво смотрела на разрумянившегося главного инженера снизу вверх.

— Это какая же? Не из двадцать пятой?

— Может, и из двадцать пятой, я ж не знаю, куда вы ее тут поселили.

— У черных брюках?

— Ага, — обрадовался главный инженер. — В черных.

— Так в черных вчерась уехала, — сказала вахтерша.

— А может, она и не в брюках, а в юбке, — сказал Громов раздумчиво. — У нее и юбка одна есть. А я вот, девушка, вам гостинчик привез. — Главный инженер полез в карман брюк и вытащил горсть жареных тыквенных семечек. — Нате, угощайтесь, при вашей работе в самый раз.

Вахтерша подобрела.

— Ну, проходи. А энтих не пущу.

— Так то ж мои кумовья.

— Вот кумовьев и не велено пущать.

— А тот, в свитере, — Громов показал на Геннадия Александровича, — даже ее жених, а грозный человек в сапогах — родной дядька моей двоюродной сестренки.

— Ну поплел… поплел…

Семен Петрович вполуха слушал своего начальника: от выпитой водки в голове у него все качалось, было тепло и хорошо; музыка, доносившаяся из зала, будила давно забытые воспоминания — вот так же когда-то они прорывались на вечера в женские общежития.

В конце концов вахтерша сдалась. Трое искателей приключений — Толя остался при машине — прошли в зал. Семена Петровича ослепил яркий свет, оглушила музыка, которую извлекал из аккордеона молоденький паренек. Закружилась голова от запаха духов.