Дивные пещеры

Постепенно Минаков стал приходить в себя.

— Вы кто такой? Что вам здесь надо? — пробормотал он.

— Это мой муж, — спокойно сказала Люба, поднимаясь с коленей.

Костя сам удивился своей мгновенной реакции. Еще не успела Люба закончить фразу, как его тело метнулось к двери, а руки цепко стали крутить вертушку замка.

В этот момент младший бухгалтер ощутил тяжелый удар по правому плечу, и его рука отвалилась от замка. В ухо Минакова задышали луком и застоялым табачным дымом. Потом Костя почувствовал, что летит из прихожей в гостиную от мощного удара пониже спины. Он наверняка растянулся бы посредине комнаты, но, к счастью, попавший под ноги стул, который Люба отодвинула, когда бежала к портфелю, немного скорректировал траекторию Костиного полета. Младший бухгалтер врезался в сервант.

Зазвенела посуда,

— Осторожней! — закричала Люба мужу. — Дорвался! Все тарелки перебьешь!

Минаков повернулся лицом к нападающему. Мужчина в пижаме шел к нему, и по его лицу было видно, что он готовится к новому удару.

«Я его где-то видел», — еще успел подумать Костя, уклоняясь от выброшенного вперед с большой силой кулака. Кулак попал в стекло серванта. Стекло треснуло.

— Сумасшедший! — Жена вцепилась мужу в спину. — Ты что наделал? Зачем устроил побоище? Теперь ищи стекло по всему городу! Ты что, не можешь по-хорошему?

— Ладно, — сказал мужчина, остывая. — Будем по-хорошему. Слышь, друг, проходи к столу, чего стоишь? Садись, гостем будешь.

Мужчина отошел от серванта и сел в кресло возле стола.

— Петя, у тебя кровь, — сказала Люба. — На ладони.

«Заботливо говорит», — машинально отметил Костя.

Петя поднес кулачище к лицу.

— В самом деле, — сказал он. — Принеси зеленки.

Люба ушла на кухню.

— Да ты садись, друг, Будь как у себя дома. Ты же вроде бы и держался здесь по-домашнему, а сейчас что-то стесняешься. Иди, иди…

Хозяин в упор смотрел на Костю. Тот подошел к столу и осторожно сел на стул, словно загипнотизированный.

— Ну, рассказывай.

Мужчина покачивал ногой, на которой висел тапок на высоком каблуке. «Это ее тапок, потому он и на высоком каблуке, — догадался Костя. — Он спрятался в спальне, когда услышал, как мы пришли, наверно, спешил и впопыхах надел тапки жены».

Пришла Люба и, не глядя на Костю, стала замазывать порез на кулаке мужа стеклянной палочкой, опуская ее во флакончик с зеленкой.

— Подуй, чтобы не размазалось, — сказала Люба опять заботливо.

Муж послушно подул.

— Ты есть хочешь? — спросила жена. — Может, мяса пожарить?

— Пожарь, — ответил муж.

Шел обычный семейный разговор. Обычный, если бы Костя не сидел тут третьим лишним.

Люба ушла. Послышалось чиркание спички, загудел газ, звякнула сковородка. Петя покосился в сторону кухни, потом брезгливо выплеснул остатки шампанского из Любиного бокала в стоящую на столе стеклянную вазу, налил коньяку, понюхал. Запах коньяка, видно, Пете понравился. Он снайперски прицелился, зажмурив левый глаз, и вдруг залпом выпил, торопливо, большими глотками, словно боялся, что Костя кинется и выхватит у него коньяк.

Несколько секунд Петя посидел, опустив голову, будто прислушиваясь к своим ощущениям, потом распрямился. Его бледные щеки порозовели, на стриженой голове появились капельки пота, словно остатки прошедшего по стерне дождя.

Петя явно подобрел и, как показалось Минакову, с удовольствием посмотрел на него,

— Ну так что будем делать? — спросил он, потянулся к яблоку, с треском откусил почти половину.

— Отпустите меня, — тоскливо сказал младший бухгалтер. — Мне надо на поезд.

— К маме?

— Нет, вообще…

Петя опять откусил яблоко. Теперь в его руке оставался огрызок.

— Да. Мне надо очень. Надо успеть на последний поезд.

Муж Любы швырнул огрызок в вазу, куда вылил шампанское.

— Деньги-то где спрятал? — спросил он будничным голосом, не глядя на Костю.

— Какие деньги? О чем вы? — голос Минакова дрогнул. Он уже начал понимать, что влип серьезно.

— Я ведь все знаю, — сказал Петя, опять не глядя на собеседника. — Я ведь вез тебя ночью из Петровска. И еще там был. После… Я все знаю. Весь город говорит. Ты взял двадцать девять тысяч сорок шесть рублей и восемнадцать копеек.

«Точно, это он меня вез. Шофер», — теперь вспомнил бритоголового Костя.

— Я вас не понимаю…

— Отлично понимаешь. Лапы твои нашли на мебели. Пуговицу от плаща. Кровь. Чего виляешь? Я тебе не следователь. Наоборот… Друг и помощник. Дорогой, конечно. В смысле — дорого беру.

Костя похолодел. Он начал догадываться.

— Я действительно… взял из кассы. Тысячу рублей… Всего тысячу. Можете проверить. Они там. В плаще. Но я пошутил. Я уже звонил на завод, оказал, что это шутка…

Костя тут же нанял, что он зря сказал про эту тысячу. Глаза шофера блеснули, как у щуки, когда она в погоне за добычей вдруг выскакивает из воды.

— В плаще, говоришь? Проверим… Лютик, принеси-ка плащ этого фраера!

— Плащ? Зачем? — крикнула из кухни Люба.

— Увидишь.

Люба, брезгливо сморщившись, принесла верхнюю одежду младшего бухгалтера.

— Грязный… Терся где-то… И пуговица оторвана.