Дивный мир братьев наших

Брали мы только деньги и только те, что находились в заначке. Это был строгий наказ Валюна. Он объяснил, что пропажу какой-нибудь паршивой брошки хозяева заметят сразу и тут же звякнут в ментовку, после чего сыскари непременно сядут нам на хвост. А в кубышку некоторые не заглядывают неделями и месяцами, поскольку уверены, что надежнее их тайничка нет ничего на свете! Так что при соблюдении строгой дисциплины наша бригада имеет все шансы остаться вне подозрений.

После акции мы опять соединялись и рулили всей честной компанией до соседней свалки, где освобождались от покупки. Затем ехали на дачу и делили добычу. Всё! Никаких обмывок! На время сбора урожая Валюн ввел сухой закон.

В том, что всё у нас шло как по маслу, огромная заслуга принадлежала, конечно, Лили. Эта толстушка с ее ангельским голоском буквально творил чудеса! За пять минут телефонного разговора с незнакомым человеком она выкачивала из него всю нужную нам информацию. После ее «сита» Петрухе оставалось лишь уточнить детали. Между прочим, они были мужем и женой и неплохо ладили. Оба просто обожали меня. И обращались всегда ласково: Каракотик, Каракотенька…

Валюн всё чаще говорил мне:

— Дела наши идут прилично. Еще немного, и поедем к морю…

А громче всех выражал свои восторги Кучерявый:

— Ну, Валюн, ты — голова! А Каракотька у нас и вправду диковинный зверь! Иди сюда, славный котик! Кис-кис-кис! — и он улыбался золотыми зубами.

У вас, наверное, давно уже крутится вопрос: неужели ни в одной из квартир не было домашнего кота? А если был, то неужели он раньше меня не чуял сладкий запах валерьянки? Неужели сидел и смотрел спокойно, как я разгуливаю по его территории?

Насчет запаха я отвечу так: а разве может быть настоящий нюх у этих разленившихся домашних любимчиков, вскормленных «вискасами», сроду не видавших живой мыши, не знакомых с законами реальной помойки? Притом, от наших купюр шел очень тонкий запах. Не чистой валерьянки, а спецсостава на ее основе. К тому же даже среди помоечных котов я был первым нюхачом.

Что касается прогулок по чужой территории, то, конечно же, домашних котов мое появление совсем не радовало. Некоторые пытались встать на моем пути. Жирные, изнеженные, утратившие хищную форму существа…

Нет, домашние коты не мешали моей работе.

Ну, а с собаками я дел не имел. По той причине, что квартиры с собаками, если помните, четко отсекала Лили.

Я доверяю своему нюху. Он никогда меня не подводил. Вот и запах опасности, исходящий от Кучерявого, оказался подлинным. Под маской рубахи-парня скрывался двуличный, лицемерный, завистливый тип, способный на самую низкую подлость.

Первое время он ни в чем не отступал от требований нашего атамана.

Но вот однажды, когда мы выгребли особо вместительную кубышку (находясь, понятно, в чужой квартире вдвоем), красавчик вдруг вознамерился… исподтишка пнуть меня! Не обладай я стремительной реакцией, лететь бы мне до дальней стенки!

— Тварь поганая! — выругался Кучерявый. — Тебе, значит, положена равная доля? А это видал?! — он пригрозил мне ножом, который всегда носил в рукаве. Затем взял от общей массы денег примерно четверть и рассовал по потайным карманам. — Вот твоя доля! Твоя и твоего чокнутого хозяина! Да плевать я хотел! Кто он такой, чтобы указывать мне?! — Кучерявый наклонился в мою сторону: — И запомни, блохастый: попробуешь мяукнуть Валюну о том, что сейчас видел, я устрою тебе такую баню, что живодерня раем покажется!

Так и повелось. Очистив очередную схоронку, Кучерявый рассовывал немалую часть добычи по тайным карманам, попутно обливая грязью меня и Валюна и не скупясь на туманные угрозы. Наглел он всё больше, урывая себе чуть не половину от общего честного пирога. А сколько черной злобы кипело в этом двуногом!

Но, оказавшись в общем кругу, он снова был — душа нараспашку! И все ему верили! Даже Валюн!

Вот это меня удивляло. Валюн был тертым и битым калачом. Такого на лопате в печь не посадишь! Но сейчас он вел себя как слепец. Объяснение я находил только одно: все его мысли уже переключились на домик у моря! Он расслабился раньше, чем следовало. И не желал замечать, что один из его подельников нагло крысятничает — кажется, люди называют это так. Ну, а Лили и Петруха во всем полагались на бригадира.

Один я знал правду.

Но что я мог сделать? Какой знак подать Валюну? Царапнуть лапой один из потайных карманов Кучерявого? А если бы Валюн не понял? Да меня Кучерявый разрезал бы на куски!

Притом, уже заканчивался август. Валюн загодя объявил, что в начале сентября мы сворачиваем предприятие. Мол, уже вплотную подошли к черте, за которой маячит призрак уголовки. Мне же он шепнул, что деньги на домик и обустройство уже имеются и что он хочет, наконец, малость побездельничать под шум прибоя.

Вот я и решил: пропади он пропадом, этот Кучерявый! Перетерплю как-нибудь еще немного, а там наши пути разойдутся окончательно!

Но, как оказалось, я недооценил Кучерявого.

Это был наш последний налет. В последний раз мы с Кучерявым оказались вдвоем в чужой квартире.