Дивный мир братьев наших

Вот он привычно ополовинил добычу, но не успокоился на этом, а стал шарить по ящикам. Выгреб горку золотых вещичек и, вопреки правилу, тоже рассовал их по карманам. Затем принялся раскачивать передо мной кулон на цепочке:

— Знаешь, что я придумал, котяра? Слушай! Золотишко я припрячу до поры, а эту вот вещицу заныкаю похитрее в шмотках твоего Валюна. Затем шепну кое-кому словечко. Менты устроят на даче шмон, найдут кулон, и твой Валюн снова загремит на нары! Вот и пускай помечтает там о домике у моря! — Он осклабился: — А тебя, котяра, ждет сюрприз. Прямо сейчас ты станешь летчиком. Летал когда-нибудь с девятого этажа? Сейчас попрактикуем. А Валюну я скажу со слезой на глазах: Каракошенька, славный наш котик, погнался за бабочкой и сорвался с подоконника. Поверит, ха-ха! Ладно… — он снял куртку и повесил ее на вешалку. — Заскочу на минутку в сортир. А ты поживи пока. Ух, блин, какая здесь теснотища!

Я остался один. Где же спрятаться?! Ведь этот садист действительно выбросит меня в окно!

Квартира была малогабаритная, однокомнатная, да еще тесно уставленная разнокалиберной мебелью, которая громоздилась даже в коридоре. Напротив туалета стоял шкаф. Именно к нему и относилось последнее восклицание Кучерявого.

Спрятаться среди тряпья?

Но что ждет тогда Валюна? Кучерявый подбросит кулон, и Валюну будет плохо. Очень плохо. Единственному в мире человеку, который всей душой привязался ко мне. А я привязался к нему. Жить в домике у моря вместе с ним, рыбачить, нежиться в тенечке, слушая его сочные рассказы, — чего еще желать?! Мы ведь стали друзьями. А друзей не предают. Их выручают из беды.

В туалете зашумела вода. Сейчас этот гад выйдет.

И тут я понял, что судьба дает мне шанс.

Шкаф напротив туалета. Его распахнуть его дверцу, то она встанет торчком и заклинит дверь туалета, которая открывается в коридор. Кучерявый окажется в западне!

Риск был велик. А вдруг красавчик сумеет быстро высадить не слишком-то крепкую дверь? Тогда полета через окно мне точно не избежать. Но другого шанса спасти друга у меня не было. И я решился!

Всё получилось даже лучше, чем я надеялся. Дверца встала как по заказу!

Ой, что было! Кучерявый мигом смекнул, что без меня тут не обошлось. Каких только угроз я не наслушался! А времечко-то шло! На вешалке, в кармане его куртки, запищал мобильник. Наверняка, Валюн пытался предупредить нас, что хозяин возвращается из магазина.

А дверь оказалась крепкой. Кучерявый так и не сумел выломать ее. Освободили его оперативники, вызванные хозяином. Впрочем, «освободили» — не самое удачное слово для этого случая. В суматохе никто не обратил на меня внимания…

Только к вечеру я добрался до поселка, где находилась наша дача. В домик не пошел. Зачем?

Валюн, несомненно, наблюдал, как брали Кучерявого, и не сомневался, что тот начнет колоться. Самое разумное в этой ситуации было залечь на дно, исчезнуть из города. На время. Полагаю, именно так они и поступили, все трое.

И всё же я решил обосноваться именно в этом дачном поселке. Места знакомые, вокруг вдоволь мышей, в каждом дворе — летняя кухня, да и помойка не пустует. Прокормимся!

К поселку клином подступал сосновый лес. В укромном его уголке, в трех шагах к югу от замшелого камня-валуна Валюн закопал свою личную кубышку — всё то, что он откладывал на покупку домика своей мечты.

Рано или поздно, когда всё утрясется, он непременно придет сюда. И какой бы потайной тропинкой он ни пробирался, я всё равно еще издали учую его запах. Потому что есть запахи более притягательные, чем сладкий запах денег. Это запахи родного человека.

Возле камня-валуна он, конечно, осмотрится. И тут, мяукнув в знак приветствия, я выйду из кустов ему навстречу.

То-то он удивится!

Коты-парашютисты

Так уж получилось, что в нашей квартире прочно обосновалось милое кошачье семейство: мама-кошка и два ее чудных отпрыска.

Маму-кошку зовут Софа. Она крупная, белоснежная — без единого темного пятнышка, косолапая, будто медвежонок, а характером напоминает располневшую капризную барыню. Ее сынок Котька — добродушный усатый-полосатый лежебока, который охотно идет на руки по первому зову. А вот сестрица Котьки — тоже полосатая, грациозная, словно египетская статуэтка, кошечка Буля — явно уродилась в ту породу, «которая гуляет сама по себе». Эту не поймаешь даже на тесном пятачке. А уж на руки она не пойдет ни за какие коврижки.

У каждого из мурлык есть в доме свой любимый уголок. Зимой это пространство возле батарей отопления, летом — подоконники раскрытых настежь окон. Вытянувшись во всю длину, домашние любимцы наслаждаются порывами легкого ветерка. А то вдруг вскочат, навострят уши и, усевшись на самый краешек подоконника, следят с высоты четвертого этажа за птичками-синичками, порхающими вдоль стен, за колыханием макушек деревьев, за движением во дворе, за всей той жизнью, от которой они отлучены условиями городского быта.