Дивный Мир Будущего (СИ)

— Второй путь — идиотский. Быстрый, но короткий. На такую уловку обычно клюют начинающие хакеры или просто очередные выскочки, возомнившие, что они умнее Системы. Отыщут какую-нибудь лазейку в законах, дыру в Доктрине, и эксплуатируют ее по полной, без всякой меры и разумения. Естественно, таких почти сразу ловят. Немезида недаром ест свой условный хлеб. А, как ты возможно уже слышал, тягчайшее преступление в Системе — попытка манипуляций с Индексом! Такие шутки заканчиваются очень плохо, вплоть до полнейшего низведения… Короче говоря — любители мгновенных результатов финишируют плохо, очень некрасиво.

И все это — без малейшего движения, без тени эмоции. Коулман говорит, едва шевеля железными губами, да и то, скорее из вежливости, чем из необходимости. Я будто оказался перед обычным звуковоспроизводящим устройством.

— Есть и третий путь — альтернативный. Не такой быстрый, как второй, но и не столь печальный, как первый. Путь разумных компромиссов, дорога тяжелого выбора. Я и Нэш — в этом смысле мы одинаковы, потому что оба избрали путь жестоких страданий. И я, и он — используем других, чтобы подняться наверх. Отличается только идеология.

— Вот уж нет! — ввязываюсь в спор с неожиданным для самого себя жаром, — Август вовсе не использует других!

— Ой ли…

— Он и сам хакер!

— Не смеши меня, мальчик, — Коулман слегка повышает голос, — Настоящие хакеры давно живут в сети, почти неотрывно привязанные к собственным нейрошунтам. От виртуальности их отключают раз в неделю, да и то, только потому, что таковы правила. Малоприятное зрелище, скажу я тебе: заживо загнивающие придатки машин, считающие собственное тело ненужным атавизмом. Ну а твой любимый Нэш, уж извини — никакой не хакер! Больше того, он — неудачник! Растративший огромный потенциал на глупые свары, безумные идеи да бессмысленные эмоции. Воображает себя «борцом с Системой», а по сути — выезжает за счет таких простачков, как ты; да и то — до поры до времени.

— Мы не мучаем и не убиваем людей!

— Ты уверен?! — с проснувшейся злостью восклицает Рэдклиф.

Впрочем, злоба тут же проходит, киборг успокаивается почти мгновенно.

— Ты сам не знаешь, о чем говоришь, парень, — разочарованно произносит он, — Хочешь попытаться? Иди, попробуй кого-нибудь избить или покалечить! Будешь очень сильно удивлен… Как процессом, так и последствиями.

Устало отворачиваюсь, потирая лицо руками. Странно, почему-то совсем не страшно оставлять жуткого киборга за спиной. Чем-то он все же располагает к себе. Да и если бы хотел убить — давно бы уже сделал!

— Не понимаю, к чему весь этот разговор? — с тяжелым выдохом смотрю на гигантский водовод, — В чем вы пытаетесь меня убедить? К чему склонить?

— Я хочу, чтобы ты понял: мы делаем одно дело, — жестяной голос Коулмана разносится над округой, — И… да! Я хочу тебе помочь…

Наступает тишина, нарушаемая только едва слышным гулом могучего водяного потока. Стою минут пять, прежде чем осознаю, что остался один. Оглядываюсь — никого! Удивительно, насколько быстро и бесшумно может передвигаться киборг. Хотя… чего я ожидал? Что он будет скрежетать и подволакивать ногу?

Развернувшись, возвращаюсь на базу. Уже не на автопилоте, а пользуясь ненавязчивыми указаниями Нимфы. В кои-то веки стандартный маршрутизатор справляется со своей непосредственной задачей!

Не хочется никого видеть и слышать; лимит встреч и разговоров на день, пожалуй, исчерпан. Заваливаюсь внутрь и быстрым шагом пробегаю в собственную комнату. Затворив дверь на стальной запор, падаю лицом в подушку.

Сон не желает приходить, долго лежу во власти мрачной полудремы. Можно попросить помощи у Нимфы, но делать этого почему-то не хочется. Наконец, спустя битый час, усталый мозг отключается; сознание с облегчением погружается в темные безрадостные пучины сновидений.

Глава № 17

Пробуждение оказалось не из приятных: меня сильно и довольно бесцеремонно трясли за плечи. С трудом раздираю глаза, чтобы увидеть прямо над собой перекошенное лицо Августа.

— Тей! Просыпайся! — парень продолжает тормошить, не обращая внимание на открывшиеся зенки.

Испуганно вскрикнув, отмахиваюсь руками. Нэш послушно отстраняется, не переставая суетливо бормотать.

— Вставай! Вставай, Тей! Есть неотложное дело…

Только теперь замечаю, что парень явно не в себе: взбудоражен и напряжен сверх всякой меры. Голова вертится без перерыва, бейсболка набекрень, глаза навыкате, рот не закрывается, руки беспокойно мечутся вдоль тела. Да и сам он не стоит на месте: переминается, притоптывает, склоняется и вновь выпрямляется; пыжится, как нервный клоун, расточая нелепые ужимки направо и налево.

— Да что стряслось?! — приподнимаюсь на матрасе, — Какого черта?!

Помнится, укладываясь в постель, я не преминул закрыть дверь на засов. Беглый взгляд подтверждает догадку: стальной поручень, удерживающий створку, вырван с корнями. Какая же нужна силища, чтобы сделать это так легко, быстро и бесшумно? И на кой ляд вообще здесь нужен засов, если он вовсе не является неустранимой преградой?