Дивный Мир Будущего (СИ)

Открываю глаза и вижу себя со стороны. Избитое израненное детское тельце скукожилось на стальном настиле, едва сохраняя остатки жизни. Кажется, каждый вздох может стать для него последним; каждое биение сердца дается с неимоверным трудом.

Но я не согласен. Еще рано. Еще не все!

— Живи! — приказываю распростертому куску мяса.

Тело вздрагивает и наполняется новой силой. Откуда она приходит — не ведаю! Кажется, сам окружающий мир делится энергией с куском умирающей плоти, отгоняя смерть, давая шанс на продолжение. Рваное дыхание успокаивается, пульс обретает надежность и размеренность, боль отступает, сменяясь всего лишь легким недомоганием.

Громадная тень падает на оживающего ребенка. Кирк все еще надвигается, спешит прикончить ненавистного мелкого противника. Вижу его движения, как во сне, словно мужчина продирается сквозь плотную завесу мрака. Лишь в лысой голове бандита тлеет крошечный огонек, чуть больше мелкой косточки.

И я уже знаю, что делать. Усилием воли направляю пламя к макушке Гаусса; горящий шар с натугой сминает сопротивление слабого разума. Щедро опаляю тело врага духовным огнем, а потом, собрав остатки мощи в кулак, отдаю одну-единственную команду:

— Умри!

Открываю глаза ровно в тот момент, когда бездыханное тело Кирка касается пола. До ушей долетает стук падения, чувствую даже слабое сотрясение платформы. Сколько же заняла вся наша битва, включая мой опыт внетелесного существования? Две-три секунды? Пять?

Время возвращается к привычному ритму; чувствую жестокую усталость и еще больше — духовное опустошение. Сердце сжимается, стоит только вспомнить о горькой невосполнимой утрате. Анну уже не вернешь, она ушла… Остается надеяться, что, воскреснув через год, девушка окажется рядом, а не за тридевять земель…

Вяло поднимаюсь на ноги. Тело слушается на удивление удовлетворительно; движения хоть и с трудом, но все же удаются. Настороженно обхожу мертвое тело Гаусса — на нем ни царапины.

Что же произошло? Как такое возможно? Я просто приказал врагу умереть, и головорез… послушался?

А что, так можно было?!

К чему тогда вообще бессмысленное размахивание кулаками? Оружие? Боевые искусства? Не проще ли управлять разумом противника, отдавать команды напрямую его мозгу?

— Телепатия, телекинез, эмпатия и суггестия — все это далеко за пределами возможностей обычных индивидов, — произносит Нимфа внутри головы, — Они доступны лишь лучшим продвинутым адептам, специализирующимся в данной области.

Похоже, я мыслил так громко, что ИскИн счет нужным ответить…

— Так почему же тогда у меня получилось?!

— Латентный навык, — без особой уверенности предполагает нейросеть, — Неосознанное применение в момент наивысшего эмоционального и физического напряжения…

Ошарашенно смотрю вниз: драка там все еще продолжается. Противники расцепились и теперь медленно кружат друг вокруг друга.

Рэдклиф выглядит помятым, но не более того: на нем ни царапины, ни синяка. Киборг стоит на одном месте, нечеловечески плавным движением поворачиваясь вокруг оси. На мгновение мне кажется, что он подволакивает левую, живую ногу, но в следующую секунду мужчина наступает на конечность как ни в чем ни бывало.

Нэш крадется мимо противника, как зверь, выискивающий слабое место врага. Ноги парня согнуты, он заряжен, как сжатая до предела пружина; руки болтаются перед грудью, пальцы напоминают когти хищника. Лицо Августа целиком в крови; зрелище жуткое и отталкивающее, хоть бойцу красная маска, похоже, совсем не мешает. Он явно не намерен отступать, готовит новый прыжок, ждет только удобного момента.

Шагаю мимо окровавленного тела девушки, взгляд невольно пробегает по бледному лицу Анны. Останавливаться нет сил: иначе я просто расклеюсь, развалюсь на запчасти. Проглотив ледяной комок из печали и горечи, отвожу взор. Время хоронить погибших придет совсем скоро.

Эх, Нэш, что же ты натворил?! Скольких жизней и мучений стоило твое промедление? Если бы ты не валялся в наркотическом угаре, можно было бы спасти Анну, выручить Франко и Голиафа. А к чему сейчас эта нелепая, никому не нужная схватка с Рэдклифом? Мне кажется, киборг не горит желанием участвовать в поединке, он просто защищает свою шкуру. Только Август, похоже, ополоумел и, ведомый чувством слепой мести — мнимой или истинной, не важно — не видит ничего другого, кроме «кровного» врага.

Со всей возможной в данный момент скоростью подхожу к бомбе; ноги подгибаются, обессиленно опускаюсь на корточки. Впиваюсь взглядом во взрывное устройство, оглядывая его со всех сторон.