Дизайн под штампом

Маленький кулачок, до этого крепко и бережно сжимающий атласную ленту, разжался, отпуская розовый шар в небо. Глаза закрылись, сознание больше не выдержало боль. Камилла больше не видела созвездия, не видела ужаса, застывшего на лице любимого папы, не видела как её шарик улетает высоко — навстречу ночному небу. Генри, закричав, с трудом поднялся и кинулся к дочери.

Мелани с пятой попытки смогла справиться с ремнём безопасности. Схватив телефон, она кинулась к малышке и её отцу, дрожащими пальцами пытаясь набрать номер экстренной службы.

Расселл опустился на колени перед Камиллой. Словно на автомате, проверил есть ли пульс, стараясь не двигать ребёнка. Вся его боль была не столь важна и задвинута на самый последний план. Тихо простонав, малышка затрепетала ресничками, пытаясь вновь приоткрыть глаза. Мужчина облегченно выдохнул — его дочь жива, самое страшное позади.

— Вызовите скорую! — он обернулся назад, не замечая ни Мелани, ни того, что сейчас делал водитель. Всё его внимание сейчас было сосредоточено на одном человеке — его маленькой девочке.

Неподвижность Камиллы пугала, самые ужасные мысли лезли в голову и не давали сделать нормально вдох. Он видел в какой неестественной позе она лежала и даже не пыталась повернуться или хотя бы просто пошевелиться.

— Произошла авария. Машина сбила ребёнка, — голос привлёк его внимание, прорезаясь сквозь шум в ушах, — Мелани уже сидела рядом, вызывая скорую помощь. Случайно оперевшись кистью на асфальт с кровью, она брезгливо одернула руку. — Девочке года четыре. Улица Дирборн-стрит…

Все голоса, подробности произошедшего и проливной ливень отошли на второй план, звуча где-то на подкорке сознания. Генри замер над девочкой с зависшими в воздухе руками. Если он прав и у неё травма позвоночника, то её ни в коем случае нельзя трогать до приезда врачей.

— Папочка…

Генри сначала подумал, что ему показалось, но когда малышка разлепила глаза полные слëз, мужчина постарался как можно ободряюще и ласково улыбнуться. Он был готов отдать все, что угодно, лишь бы забрать сейчас всю боль дочери себе. Генри не мог поверить, что это сейчас происходит с его маленькой любимой девочкой.

— Папочка… — Камилла попыталась повернуть голову, чтобы лучше видеть папу, но не вышло, — …шарик ул-летел…

— Ничего, милая моя, ничего… — Расселл был готов выть от беспомощности.

Он даже не мог обнять дочь, успокоить её, погладить по кудрявым локонам и стереть с веснушчатых щёк скатившихся слезы. Слишком был велик риск.

— Купим новый, ещё красивее будет. Ты только не закрывай глазки, милая. Сейчас нельзя спать.

Спустя такие долгие, казалось, что растянутые в целую вечность, несколько минут, ночную тьму разрезали световые сигналы скорой помощи. За ними мчались машины полиции. Их сирены оглушали, но не перебивали стук собственного сердца.

* * *

В Нью-Йорке во всю кипела ночная жизнь. Однако в загородном жилом посёлке только в нескольких домах в окнах горел свет. В семейном коттедже Расселлов уже давно была тишина, пусть в спальне Одри и горел забытый уснувшей девушкой свет.

Предстоящие экзамены, помощь сестре с учебой и подработка у папы в компании стали частыми предвестниками бессонных ночей. Или частых практик сна прямо за рабочим столом. Жаловаться Одри не спешила — её никто не заставлял разрываться между образованием, работой и мечтой.

Это был её выбор, и она не жалела, — знала, что если будет просто сидеть на пятой точке смирно и ходить по разным мероприятиям с родителями, то ничего не добьётся. Видя своих однокурсниц, Одри поражалась тому, что они надеялись только на деньги родителей и удачу. Она не считала себя лучше кого-то, но и опускаться до такого уровня не хотела.

— Одри! — Элизабет распахнула дверь в комнату дочери, не докричавшись до неё с коридора. — Одри, вставай!

Промычав что-то нечленораздельное, Одри повернула голову в сторону матери, приоткрывая глаза. То, что еще была глубокая ночь, она не сомневалась, а вот то, что её мать сейчас не спит, а стоит на пороге её комнаты, вызывало несколько вопросов.

— Одри Скарлетт Расселл, ты сейчас же встаёшь! — справившись с поясом халата, Элизабет осмотрела дочь. — У тебя есть не больше двадцати минут.

— Что происходит? — спросила девушка, разминая затёкшую шею.

— Миссис Расселл, через сколько машина должна быть готова?

Одри перевела непонимающий взгляд на водителя, пытаясь найти хоть малейшие ответы. Она надеялась, что хотя бы водитель, с которым у неё всегда были хорошие отношения, и он даже помогал ей сбегать от матери, объяснит, к чему вся эта суматоха.

— Двадцать минут.

Блейк кивнул. Он бегло махнул головой, давая понять девушке, что всё серьёзно, и вышел из комнаты, тихо прикрыв дверь. Элизабет молчала. Одри не оставалось ничего, кроме как начать искать вещи среди хлама, который скопился в комнате.

— Генри и Камилла попали в аварию, — холодно бросила Элизабет, будто ей было вообще всё равно, а эти сцены она устраивала ради шоу. — Они сейчас в больнице, в Чикаго, и если ты хочешь успеть вместе со мной к ним, то советую шевелиться быстрее.