Длань Господня (СИ)

— Хорошо, двадцать два гульдена, даже двадцать три, — сказал кавалер. — За двадцать три гульдена вы согласны помочь?

— Солдаты не пойдут за мной, если я скажу что мы идем воевать с горцами, и офицеры не пойдут, — наконец ответил фон Финк, он все еще сомневался.

— Пойдут-пойдут, — заверил его кавалер, он достал из-под рубахи маленький кошелек, из него высыпал на стол злотые монеты, там было меньше двадцати трех, но даже эти монеты произвели на капитана впечатление, — скажите, что я уже бил горцев и в следующий раз побью. И покажите им это. И они пойдут за вами, капитан. А деньги я заплачу вам вперед. Забирайте золото, капитан. Сейчас я принесу вам остальные.

По лицу капитана Волков понимал, что он его ненавидит. Губы капитана скривились еще больше, уж не плюнуть ли он собирался в ответ. Нет, не плюнул. Кто ж сможет плюнуть на золото, гнев архиепископа и на злобу купцов. Капитан, наконец, разлепил свои губы и сказал:

— И когда же будет дело, к какому дню мне готовить людей?

— До рождества они должны начать, так что начинайте готовить уже сейчас. Соберите как можно быстрее их со всех зимних квартир поближе к берегу. Держите наготове.

Фон Финк сгреб золото в ладонь и забрал серебро со стола и, покачивая головой, произнес, вздыхая:

— Дал же Бог такого соседа.

— Какого такого? — интересовался кавалер.

— Такого… — капитан не сразу подобрал слово, видно, на уме у него слова были все бранные. — Такого… Неспокойного.

— Ну, капитан, потому я и не спокоен, что беден, будь я богат, так вы бы обо мне и не услышали. Вот как разбогатею…

Волков улыбался ему как лучшему другу, хотя жар у него, кажется, снова начинался, и фон Финку он не очень-то доверял.

Ведь было видно, что фон Финк не был доволен тем, что против его воли его вовлекают в такое неприятное и опасное дело, но перед тем, как уйти, он все же сказал:

— Людей начну собирать сегодня же, но фураж и продовольствие, что пойдет им сверх обычного, вы оплатите.

— Оплачу мой друг, все оплачу, — заверил его кавалер.

* * *

Он был так учтив, что вышел провожать капитана, хоть физиономия у того была весьма не приветлива. И не уходил, пока фон Финк со своим сопровождающим не уехал со двора.

А на дворе у конюшни как раз оказался Роха, он болтал с Максимилианом и фон Клаузевицем о коне, что достался ему после дуэли Волкова с Шоубергом. Те осматривали подарок кавалера и восхищались конем, советовали Рохе, как такого коня кормить и как поить, как седлать, когда в долгую дорогу едешь.

Кавалер постоял, немного подумал, сейчас он вывалил фон Финку целую кучу золота за не самых лучших солдат. Волков прикинул, что переплатил как минимум вдове. Да, переплатил, да вот деваться ему было некуда. Он аккуратно потрогал рану на голове и ухе. И крикнул:

— Роха!

— Да, кавалер! — откликнулся тот и повернулся к нему.

— Нравится конь?

— Лучший, что у меня был, — отвечал ротмистр.

— Ну, так садись на него и скачи в город.

— В город? — спросил Роха.

— Да, найди ламбрийца, скажи, что я нашел шесть золотых. Пусть идет ко мне вместе со всеми людьми.

И Клаузевиц, и Максимилиан замерли, стояли и смотрели на него, а Роха спросил:

— Что, кавалер, дело скоро будет?

Волков ничего ему не ответил. Если лопоухий Малек не соврал и не ошибся, и кантон Брегген выделил деньги и уже начал собирать райслауферов-наемников, значит, дело будет скоро.

— Господин, мой, — выскочила на крыльцо Бригитт, была она зла, — что же вы встали на улице, в одной рубахе на ледяном ветру стоите, неужто жар у вас спал совсем?

Она подбежала к нему и, взяв его под руку, поволокла в дом как будто ребенка.

— Роха, — кричал Волков, — скачи немедля.

— Да, господин Эшбахт, уже еду, — кричал Роха ему вслед.

Глава 44

Можно было все это и пораньше начать, да, пораньше. Ему же сказал лопоухий Ганс Круле, по прозвищу Еж, что земельный совет кантона выделил деньги на наемников, и наемников уже стали брать на контракт.

Можно было сразу начать приготовления, да не получалось. Фон Финк не спешил с извинениями и ламбрийские арбалетчики еще тогда не появились. В общем, все началось неожиданно и завертелось быстро.

Когда госпожа Ланге укладывала его в постель, а брат Ипполит повторял ей, как и когда ему давать снадобья, что стояли на комоде рядом с кроватью, в дверь покоев постучали.

— Уходите все, — крикнула госпожа Ланге. — Болен господин.

— Кто там? — отозвался Волков.

Пришел Максимилиан и, явно стесняясь того, что беспокоит больного, произнес:

— Кавалер, вас там какой-то холоп видеть желает.

— Господин Максимилиан, — строго сказал Бригитт, — у господина третий день жар стоит, ему в постели лежать и снадобья пить, а гости все едут и едут. Так-то всякие важные гости, а тут вы уже и о холопах докладываете?

Максимилиан сам все понимал, он поклонился и хотел уйти, но кавалер остановил его:

— Что за холоп?

— Мальчишка, оборванец, не из наших, даже не знаю, откуда он тут, говорит, что к вам у него очень важное дело, — ответил Максимилиан.

— Пусть подождет пару дней, — продолжала строго говорить Бригитт под одобрительные кивки брата Ипполита.