Длань Господня (СИ)

Денег, на которые она собиралась жить полгода, осталось всего ничего. Это все покупки и зелья, а ей нужно было платье и всякие другие вещи, что нужны молодой женщине. Платья у нее были, но как только она принимала свой новый вид, так все ее платья оказывались коротки до неприличия. Любой мог ее туфли увидать. Да и узки были так, что не вздохнуть. Она опять пересчитала серебро, но считай или не считай его, больше монет не станет. До этого она зашла к двум своим любимым портным и сказала им, что завтра придет от нее родственница, приехавшая из деревни, и пусть они ей платье подберут. Оба портных рады были видеть эту «родственницу».

Агнес утром встала, позавтракала, пошла к себе в спальню, где, став перед зеркалом, приняла вид новый. Опять чуть-чуть подправила в себе кое-что. На этот раз ей не очень он нравился. И волосы не такие, и живот не такой. А уж на лицо и смотреть не хотелось.

Но править дальше времени не было. Она не стала надевать чепца, незамужним девам его носить необязательно. Волосы пышные Ута ей уложила замысловато, лентами перевязала. Агнес покрутилась перед зеркалом: что ж, красиво. Платье позорно коротко, словно на вырост брали, и переросла девица его. А во всем остальном… Хорошо. Она хотела проверить, как будут смотреть на нее мужчины да и женщины тоже. Уту брать не стала, пошла одна.

Девушка открыла дверь в воротах и выглянула на улицу. Прохладный осенний день, лужи. Пешего народа на этой улице никогда много не было. И сейчас улица была почти пуста. Слуги богатых домов, спешащие по делам, да два монаха, шлепающие по мостовой к своему монастырю.

Агнес вышла на улицу и закрыла за собой дверь. Монахи и не глянули в ее сторону. Прошли мимо, о чем-то разговаривая. Святые люди, что с них взять. Слугам и служанкам тоже было не до нее.

Но вот в конце улицы показалась карета. Агнес знала эту карету. На ней ездило одно богатое семейство, что имело дом в конце улицы, за монастырем. Вскоре карета подъехал к ней ближе, и девушка отошла к забору, уступая дорогу. И тут она увидала, как из кареты на нее глядит богатый господин с седой бородкой и в роскошном черном берете с пером. Она с ним не зналась, хоть они и жили недалеко друг от друга. Знакома не была, но с недавних пор они раскланивались по-соседски, когда разъезжались каретами на неширокой улице. Взгляд господина был не восхищенный, нет, скорее удивленный. Он удивился, увидев ее, и улыбнулся, кажется, даже он хотел ей сделать знак рукой в перчатке, но… Тут из глубины кареты на нее уставились колючие глаза немолодой дамы. Неприязнь в ее взгляде легко читалась, словно дама гада мерзкого видит, и так же, как и у господина, удивление в глазах. Взгляд ее так и кричал: «Это что такое, откуда такое здесь взялось на нашей улице? Не должно тут такого быть».

Господин, уже руку было поднявший для приветствия, сжал ее в кулак и отвернулся от Агнес, мол, неинтересно, мало ли на улицах всяких девиц. А вот госпожа так чуть шею не свернула себе, голову воротила и воротила назад, все разглядывая девушку у забора.

Агнес была довольна. Да, особенно тем, как женщина крутила своей головой, и ее недовольным взглядом.

Она пошла дальше по улице. До ближайшего портного идти было недалеко. Нужно было свернуть налево, на улицу булочников, и свернуть затем на право. Идти всего ничего. Пошел дождик, хоть был он не сильный, она немного прибавила шаг, не хотела, чтобы прическа мокла. На улице булочников суета, утренние хлеба уже давно развезены, но даже теперь крепкие мужики, белые от муки, тягают мешки с тележек, тоже торопятся, не хотят, чтобы мука мокла. Кто-то прямо на улице месит новое тесто в широкой и низкой кадке, кто-то выносит гроздья горячих кренделей на шестах и тоже прячет их под рогожу от падающей с неба воды. Все это Агнес не интересует, видела все не раз, но ей нравится запах, что царит на этой улице, и она идет, наклонив голову, вдыхая аромат свежего теста и сладкого сдобного и простого дрожжевого теста. Идет и думает о своем. Она даже поначалу не слышит, как кто-то кричит ей:

— Прекрасная госпожа, возьмите кренделек!

Нет, она не обращает на это внимания, идет себе и идет быстро, чтобы добежать поострее до портного.

— Госпожа, госпожа, — доносится настойчивый голос. — Да погодите вы! Остановитесь!

Только тут она поняла, что кричат это ей, и подняла голову, чуть обернулась на крик. За ней спешил молодой человек.

— Погодите, госпожа, я хочу вас угостить новыми кренделями, они не такие, как обычно. Они сверху не солены.

Агнес только потрясла головой, мол: «Нет нужды, спасибо».

Но человек не отставал, шел рядом и говорил.

— Добрая госпожа, это бесплатно, испекли новые кренделя, хозяин желает знать, будут ли они людям по вкусу или нет, попробуйте, они сладкие.

Он протягивал ей крендель, и что ей понравилось, так это что рука его была чиста, а ногти коротко стрижены.