Длань Одиночества

Никас машинально прикоснулся к затылку. Он вспомнил, как смотрело на него Многомирье. Триллионами глаз. Оно умоляло продолжать. Оно поддерживает Максиме? Возможно подсознательно, не на уровне отдельных сущностей, но… Поддерживает?

Он вкратце рассказал о своих впечатлениях. Все внимательно выслушал его, но не выказал никаких эмоций. Котожрица, наоборот, пришла в возбуждение, как будто пережила с Никасом те же мгновенья крайней сосредоточенности.

— Как ты считаешь, это правда? — спросила она.

Человек задумался.

— Истинное соотношение сторонников объединения и его противников нам не узнать. Но я думаю их немало. Альфа просил меня не говорить об этом, но, тебе, думаю, он и сам рассказал бы. Он находил идею объединения привлекательной.

Котожрица почесала за ухом.

— Да, я что-то такое от него слышала. Но тогда обстоятельства были иными. Я не придала этому значения.

Девушка неуверенно поднялась. Шатаясь, она подошла к розовому дереву, и принялся драть его ногтями. Похоже, оба получали невыразимое удовольствие от этого процесса.

— О, да! — стонала котожрица. — Как давно я об этом мечтала!

— Чуть выше! Еще! — подстегивало дерево.

Аркас покачал головой. Все протянул ему самокрутку и сказал:

— Расслабление Прими.

Аркасу понравилось это предложение. Он позволил Все поджечь конец козьей ноги и осторожно затянулся. Узнавание настигло его почти сразу.

— Так вот что ты там у себя в Саду выращиваешь, — произнес, с наслаждением выдыхая.

— Прочего Помимо.

Никас полулежал, опершись на локоть. После долгих злоключений, он чувствовал себя шаром, наконец-то закатившимся в лузу. Его рассудок, спазматически сжатый, постоянно готовый к атакам извне, покрытый трещинами и ожогами, наконец размяк и разгладился. Солнышко что-то напевало приятным высоким голосом под аккомпанемент ритмичной музыки.

«Я не могу, не могу, не думать о нас. Я вижу звезды и свет. Они на дне моих глаз. Моих глаз».

Котожрица растянулась рядом на животе.

— Это просто дикарство, — произнесла она, прижавшись щекой к траве. — Индивидуальность — высшая ценность. Неоспоримое благо. Когда-то были едины, но обрели себя не просто так. Максиме не найдет во мне последователя. Никогда. Никогда…

Она облизала нос длинным розовым языком.

— Почему же? — спросил Никас. — Прима-образы ведь состоят из меньших сущностей. Вы как небольшие сообщества людей, жертвующих индивидуальностью ради целостности.

— Это совсем другое, — фыркнула Котожрица. — Наше объединение, это процесс естественный и законный во всех отношениях. А Максиме нарушает все писаные законы, все законы негласные!

— Но этот процесс присутствует. Объединение делает вас сильнее. Так же как и в материальном мире, группы — реальная движущая сила, превосходящая любого одиночку.

— Это всего лишь признак еще не побежденной слабости и страха перед самостоятельностью, — Котожрица потянулась всем телом. Никас невольно залюбовался этим и встретился с пронзительным взглядом рыцаря. — Мы еще цепляемся за безопасность толпы и привилегии групп, но истинная наша цель — индивидуальность. От сложного, но простого, мы идем к простому, но сложному. Вся наша эволюция, возможно, ведет к тому, что каждый человек должен стать новым мирозданием. Которое станет, в свою очередь, разделяться, пока не образует новый идеал обособленности.

— А обособленность порождает Одиночество, — сказал вдруг Никас.

Котожрица с интересом уставилась на него.

— Что ты хочешь сказать?

— Что только оно вечно. Оно всегда было, есть и будет. Возможно, у Максиме есть какой-то план. Она уничтожает все не просто так. Раз Одиночество питается муками всего Многомирья, всех людей, может если уничтожить часть, то оно ослабнет и тогда Максиме как-то…

Все подал Никасу еще одну самокрутку, но тот отказался.

— Не позволяй ей очаровать себя, — Котожрица сверкнула глазами. — Ты сам себя слышишь? Как уничтожение Любви и Надежды должно помочь нам? Это были главные враги Одиночества.

— Я… — Никас выдохнул сквозь зубы. — Я не знаю.

— Тебе хочется верить в ее добрые намерения, потому что в роли врага она тебя не устраивает.

Это была правда, так что Никас устыдился и замолчал.

— Извини, — примирительно вымолвила сущность. — Я не хотела, чтоб это звучало как обвинение. Я могу понять, почему ты предпочитаешь верить в хорошее. Это лучше, чем постоянно думать о неминуемой гибели.

Аркас улыбнулся ей. А потом завел разговор о том, что случилось с Альфой. Выслушав пересказ опаснейших и трагичных событий, человек помрачнел. Прим нравился ему. Его аура маскулинности внушала уверенность. Альфа всегда знал, что нужно делать и куда идти. Кроме того, с ним было интересно поговорить.

— Я очень скучаю по нему, — поделилась Котожрица.

— Вы с ним были близки?

Рыцарь смутилась.

— Его всегда интересовали образы покрупнее. Нет, мы были закадыками, но посидеть на коленках он меня не звал. Считал, что меня нужно оберегать от такого. Но я как-то проследила за ним до этого мира. И познакомилась с его увлечениями. И Солнышком.

— Изврат, — прошептал Все с горечью. — Сжег Бы Насовсем.