Для фортепиано соло. Новеллы

— Не думаю, что она говорила себе: «Я ищу любовника», но она думала: «Я ищу друга». После многочисленных путешествий она не утратила огромную любовь к Франции, к французскому искусству, к прелести Парижа. Муж старался окружить ее красивыми вещами, но ему не хватало вкуса… Короче, она стала одной из тех избалованных, всем недовольных женщин, которые полдня проводят в постели, жалуясь на мигрень, и она уже была на пути к сумасшедшему дому, когда случай вдруг послал ей спутника, в котором так нуждалось ее сердце. Им стал молодой хранитель провинциального музея, некто Берже-Коро (он был в родстве с художником по материнской линии). Он быстро приобрел блестящую репутацию в мире искусства благодаря тому, что возродил к жизни и прославил доселе неизвестную картинную галерею. Располагая очень скромными средствами, опираясь только на интуицию, на своего рода прозрение, он собрал в своей галерее лучших художников молодого поколения. Дениза и другие любители живописи говорили леди Комарофф: «Уж если вы едете на юг, сверните с дороги и посетите музей в Аннеси… Это невероятно…» Итак, Зельда выбрала Аннеси в качестве промежуточного пункта своей поездки, и Берже-Коро представил ей муниципальное собрание живописи. Он был эстетом, выглядел старше своих лет из-за длинных каштановых усов (что очень понравилось Зельде) и, обладая весьма современным вкусом, не отрицал никаких традиций. «Никогда не следует забывать, — говорил он, — что Ренуар и Дега почитали мэтров даже в те времена, когда их самих считали революционерами…» Если бы Зельда услышала это от другого человека и лет на десять раньше, она бы горячо проспорила с ним всю ночь, но спокойный авторитет Берже-Коро, не скрывавшего учтивого презрения к эстетическим взглядам профанов, сразу же покорил леди Комарофф. К великому удивлению сэра Айвэна, находившегося в то время в Боливии, она провела в Аннеси две недели. Она сняла апартаменты в единственном хорошем отеле города и принялась изучать окрестности под руководством молодого хранителя. В этой местности были горы, леса и бурные реки; там находили сюжеты для своих картин Курбе и Сезанн. Зельда горела желанием учиться, а Берже-Коро — учить.

— Видимо, он научил ее многим вещам.

— Это ваши слова, Женни, и эти вещи, безусловно, ей понравились, потому что, уехав, она поняла, что не может обходиться без него. Однако двумя неделями раньше она сообщила, что едет в Антиб, и теперь ей следовало отправиться туда. В конце концов она решилась поехать, но, как только сэр Айвэн вернулся из Латинской Америки, она попросила его пригласить Берже-Коро присоединиться к ним на Ривьере. Она сумела найти нужные аргументы: «Мы уже десять лет покупаем картины и делаем ошибки. Несмотря на помощь самых известных торговцев, а может быть, именно из-за их помощи, мы напрасно тратим миллионы, чтобы создать галерею, которая на самом деле не интересна ни нам, ни кому бы то ни было, потому что в ней нет изюминки… Да, конечно, у нас, как положено, есть Рембрандт, Рубенс, Греко, два Гойи, но это плохонький Рембрандт, заурядный Рубенс, а картины Гойи написаны им в старости, в Бордо… Таким образом, нам никогда не удастся сделать что-то похожее на галереи Ричарда Уоллеса, Меллона, Фрика, Камондо… И вот нашелся человек, который, потратив сотую, тысячную часть того, что мы выкинули на наши унылые картины, создал музей, посмотреть который приезжают со всех концов света… Когда я там была, я видела куратора музея из Провиденса, штат Род-Айленд, и хранителя музея из Осло… Почему? Да потому, ту dear,что этот человек обладает тем, чего нет ни у вас, ни у меня: знанием».

— Постойте-ка… Я знал этого Берже-Коро, — сказал Леон Лоран. — Он переехал в Париж… Именно он, году примерно в тысяча девятьсот тридцать пятом, показывал мне коллекцию Комароффа.

— Совершенно естественно, — сказала Клер. — Ведь он ее создал. И вот как это произошло. Сэр Айвэн, будучи мужем, который стремится доставить удовольствие жене, пригласил Берже-Коро в Антиб, а будучи просто мужем, быстро проникся к молодому искусствоведу горячей симпатией… У Берже-Коро было два главных козыря, чтобы понравиться Комароффу: когда речь шла о живописи, он обеспечивал ему компетентную оценку и консультации, когда же речь шла о семейной жизни, он обеспечивал ему покой. С его приездом прекратились все приступы слез, все мигрени, все жалобы. Зельда стала нежной и рассудительной. Вечером, накануне отъезда гостя, она сказала мужу: «Вот о чем я подумала, Айвэн… Уж коль скоро вы твердо намерены собрать коллекцию картин в Мотт-Бевроне, почему бы не поручить этому мальчику заняться ею?.. Вы сказали, что он вам понравился… Мы никогда не найдем никого более знающего… Он очень скромен в своих требованиях. В Аннеси мне рассказывали, сколько он получает… Меньше трех тысяч долларов в год, к тому же мы могли бы поселить его в замке… Сделайте это, Айвэн, и вы увидите, что через десять лет о коллекции Комароффа будут говорить не меньше, чем о коллекции Грульта».