Для фортепиано соло. Новеллы

— Простите, мадам… Вы собирались лететь рейсом 632?

— Да… Что они объявили?

— Что из-за технической неполадки самолет вылетит только в шесть утра. Через несколько минут компания пришлет автобус за пассажирами, которые хотели бы переночевать в гостинице.

— Ну вот еще! Ехать в гостиницу, чтобы встать в пять утра! Это ужасно… А вы что будете делать?

— О, мадам, мне повезло: у меня есть друг, который работает и живет прямо тут, в аэропорту. Я оставил машину у него в гараже. Пойду заберу ее и вернусь домой.

Через мгновение он добавил:

— А вообще-то нет… Я воспользуюсь этой отсрочкой, чтобы кое-что осмотреть… Я строю органы, и время от времени мне надо проверять состояние моих инструментов в разных церквях Лондона… Так что мне представилась неожиданная возможность проведать два или три инструмента.

— А вы можете по ночам заходить в церкви?

Он засмеялся и вытащил из кармана огромную связку ключей.

— Ну конечно! Я обычно проверяю клавиатуру и мехи именно ночью, чтобы никому не мешать.

— А вы сами играете?

— Как умею.

— Наверное, это красиво — органные концерты в темноте и в одиночестве.

— Красиво? Не знаю. Я, конечно, люблю церковную музыку, но я не бог весть какой органист. Однако удовольствие я получаю, это точно.

Он поколебался минутку, а потом сказал:

— Послушайте, мадам, я хочу вам предложить одну странную вещь… Мы не знакомы, и я никак не могу рассчитывать на ваше доверие… Но если бы вам вдруг захотелось поехать со мной, я мог бы вас увезти и потом привезти обратно… Вы, наверное, музыкант?

— Да. Как вы угадали?

— А вы красивая, как мечта художника. Тут не ошибешься.

Признаюсь, этот комплимент меня тронул. В этом мужчине чувствовалась какая-то странная властность. Я понимала, что разъезжать глубокой ночью по Лондону с неизвестным мне человеком было бы неосторожно; я предвидела возможные опасности. Но у меня просто не хватило времени, чтобы отказаться.

— Пошли! — сказала я ему. — А как мне быть с сумкой?

— Положим ее в багажник, вместе с моей.

Я не смогу назвать вам три церкви, которые мы посетили той ночью, и рассказать, что именно играл мой таинственный спутник. Помню винтовые лестницы, по которым я поднималась с его помощью, свет луны, проникавший через витражи, и изумительную музыку. Я узнавала мелодии Баха, Форе, Генделя, но, по-моему, большую часть времени он импровизировал. И это меня потрясло. Мне казалось, что я слышу бурные излияния страдающей души. За ними следовали небесные аккорды, похожие на нежную ласку. Я словно опьянела. Я спросила этого потрясающего музыканта, как его зовут. Он ответил: Питер Данн.

— Вы, наверное, знамениты, — сказала я. — Это же дар Божий.

— Не верьте в это. Это иллюзия, навеянная ночью и временем. Я посредственный исполнитель. Но меня вдохновляет вера, а сегодня — и ваше присутствие.

Заявление такого рода меня не удивило и не шокировало. Питер Данн был одним из тех людей, с которыми уже через несколько минут устанавливаешь удивительно близкие отношения… Он был не от мира сего. Когда мы вышли из третьей церкви, он просто сказал:

— Сейчас всего лишь полночь. Вы не хотите провести оставшиеся нам три или четыре часа ожидания у меня дома? Я приготовлю вам омлет. Есть еще какие-то фрукты. Завтра должна была зайти домработница и все это забрать.

Я почувствовала себя счастливой, и уж раз я все вам рассказываю, то признаюсь, что в глубине души я надеялась, что этот вечер станет началом любви. Женщины в большей степени, чем вы, мужчины, зависят от колебаний своих чувств, своего восхищения. Эта божественная музыка, эта наполненная песнями ночь, эта мягкая и сильная рука, ведшая меня в темноте, — все порождало эти смутные желания. Если бы мой спутник захотел, я бы отдалась на его милость… Так уж я устроена.

Мне понравилась его маленькая квартирка, заполненная книгами, со стенами, выкрашенными белой краской «под яичную скорлупу», с черным бордюром. Я сразу почувствовала себя как дома. Я сама сняла шляпу и дорожное пальто. Я предложила помочь ему приготовить нам ужин в его крохотной кухоньке. Он отказался:

— Нет, я привык сам. Возьмите книгу. Я вернусь через несколько минут.

Я выбрала «Сонеты» Шекспира и успела прочесть три или четыре, отлично соответствовавшие тому восторженному состоянию, в котором я пребывала. Потом Питер вернулся, поставил передо мной маленький столик и подал еду.

— Как все вкусно, — сказала я. — Мне так нравится… Я проголодалась. Вы просто удивительный человек! Вы все так хорошо делаете. Женщина, разделяющая с вами жизнь, просто счастливица!

— Никакой женщины в моей жизни нет… Но я бы больше хотел поговорить о вас. Вы ведь француженка, это очевидно. Вы переезжаете в Америку?

— Да, я выхожу замуж за американца.

Он не выглядел ни удивленным, ни недовольным.

— Вы его любите?

— Наверное, люблю, раз я решила, что мы должны быть всегда вместе.