Для крутых закон не писан

— Приехали, мистер Гурвич, — мило улыбнулся мне Альберт и передал ключи от квартиры и автомашины. Сказал название улицы, дома, этаж и номер квартиры, сообщил номер предназначенной мне машины и вдобавок вручил пластиковую карточку банка Нью-Йорка с деньгами на карманные расходы. Приличными, как я потом узнал, деньгами. — Отдыхайте, а завтра мы созвонимся, вы приедете к нам в университет, и мы начнем работу.

Я вышел, а он попросил водителя ехать в офис. Они уехали, оставив меня одного на незнакомой улице на окраине огромного, пугающего меня тогда мегаполиса. Это сейчас, по прошествии проведенных там двух лет, я легко ориентируюсь не только в Нью-Йорке, но и в Вашингтоне, Лос-Анджелесе и Чикаго.

А тогда я замер в нелепой позе с портфелем в руке в центре тротуара, посреди снующей мимо меня разноголосой людской толпы. Сначала я оробел, но потом присмотрелся и понял, что окружающим людям нет до меня никакого дела, им все равно, кто я, откуда и что здесь делаю. Они была разных цветов кожи, различных вероисповеданий, по-разному одеты и вели себя, естественно, по-разному. Я увидел и негров, и мексиканцев, китайцев и арабов, европейцев и евреев, и все мирно существовали в этом огромном аквариуме под названием «Большое яблоко». Все относились друг к другу лояльно и ко мне тоже.

Тогда я стал прислушиваться к их речи и с радостью осознал, что в большинстве случаев я ее понимаю. Я слышал, о чем говорят люди на улице, и радовался, что не зря зубрил английский, не зря месяцами корпел над учебниками, посещал специальные курсы и наконец постиг чужой язык в совершенстве. Я знал, о чем говорят простые американцы на улице Нью-Йорка, и это было для меня откровением.

Когда смятение первых минут прошло, я осмотрелся, взглянул на эту ситуацию глазами бывалого человека и понял, что робеть не надо. Я в совершенстве знал английский, и мне не стоило особого труда определить по названиям улиц на углах домов направление движения, пройти до нужного дома пятьдесят метров, открыть ключом дверь и подняться на пятый этаж.

Когда я очутился в квартире, которая на два года должна была стать моим родным домом, я испытал неописуемое наслаждение. Противоречивые чувства переполнили меня. С одной стороны, я был рад, что я в Америке, что сбылась мечта моей жизни, но в то же время я грустил по дому в Питере, по оставленным там жене и ребенку. Мне пришлось уехать одному, так как это было обязательное условие моей командировки. Семья помешала бы мне полностью погрузиться в работу, и это могло сказаться на качестве обучения.

Почему я так подробно рассказываю свои ощущения первых дней пребывания в США? — отметил Гурвич. — Потому что в те дни я обрел вторую родину и свое второе я. Опытный психолог и профессиональный разведчик Альберт Шорт специально пригласил в Штаты меня одного, оставил одного посреди улицы, чтобы проверить мою сообразительность, находчивость и коммуникабельность. Начиная с тех минут и все два года за мной неусыпно следили сотрудники российского разведотдела ЦРУ. Они контролировали каждый мой шаг, каждый вдох и не допустили бы никакой неприятности со мной. Они же доносили о каждом моем действии, и моим хозяевам было известно обо мне все. Или почти все.

Но об этом позже, — продолжил Ральф, — а в те дни я постигал Америку и себя в ней, как постигает мир маленький ребенок, впервые в одиночку отпущенный родителями в огромный океан дворовой детской площадки.

Я осмотрел комнату, разделся, уложил вещи в шкаф, принял ванну, поел что-то из того, что было заботливо оставлено в моем холодильнике приставленной ко мне домработницей, и лег отдыхать. Несмотря на нервное возбуждение от избытка новых ощущений, я мгновенно уснул и проспал более десяти часов. Проснулся, когда в Нью-Йорке было уже десять вечера, а у нас в Питере наступило утро. Я встал, вышел на небольшой балкон и взглянул на огни огромного, празднующего Рождество города. Этот праздник для Америки, как и для Европы, имеет большое социальное и религиозное значение.

Я смотрел на улицу, но видел немного — небоскребы заслоняли большую часть неба и города, они заслоняли почти все. Мне ничего не оставалось делать, как взять документы, сотовый телефон — он тогда входил в моду в Америке, — пластиковую карточку с деньгами, бумажку с адресом своего дома и выйти на улицу.

Я вышел на проспект и с головой окунулся в магическую, фантастическую, праздничную атмосферу Рождества. Вокруг меня сверкали огни большого прекрасного города, веселились люди, и аура их веселья передалась и мне. Я поймал такси и поехал в центр.