Для радости нужны двое

— Это уж точно: что крученая, то крученая, только и гляди, поворачивайся! — весело начала Мария. — Крутись, сестренка, не робей! — И вдруг закончила очень грустно, почти печально: — Знал бы, где упадешь, соломки подстелил…

IV

Когда-то, как казалось теперь, давным-давно, в какой-то другой жизни, адмирал дядя Паша любил повторять китайскую пословицу: "Если до цели десять шагов, а сделано девять, считай, ты на полпути".

Жизненный опыт неоднократно подтверждал Марии, что не следует праздновать победу раньше времени. Не зря ее учила любимая мамочка: "Не говори гоп, пока не перепрыгнешь".

Мария не раз задумывалась над тем, как много общего в пословицах, поговорках, присказках разных народов, а значит, и много у всех общечеловеческого, независимо от рас, вероисповеданий, укладов жизни; вместе с тем сколь много перегородок возвели между собою сами люди. И нужны ли эти перегородки? Вопрос, хотя и праздный, но очень непростой. Вживаясь в тунизийскую действительность, Мария не могла не чувствовать, что при всей теплоте ее отношений и с французскими, и с арабскими друзьями она все равно для них «чужая» и преодолеть этот барьер, наверное, нельзя…

Мария думала, что нельзя, а Ульяна, кажется, преодолела… но, впрочем, об этом позже… А пока Николь все-таки заполучила Улю к себе на целый месяц.

Раз в неделю Мария приезжала во дворец, чтобы навестить своих названных сестер и переговорить с генералом Шарлем о его приватных коммерческих делах. В один из таких приездов Мария неожиданно посоветовала губернатору размещать его средства не во Франции, а в Америке или Швейцарии.

— Почему вы так считаете? — озадаченно спросил Шарль. — Швейцария — еще ладно, но Америка так далеко.

— Дальше положишь — ближе возьмешь, — буднично отвечала Мария. — Я перевожу свои активы в Штаты. Я веду ваши дела, а значит, обязана думать о вашей безопасности.

— Но почему такое беспокойство? — Губернатор взглянул на Марию с недоверием и недоумением.

— Потому что война на носу! — грубовато отвечала Мария, которую неприятно уколол взгляд стоячих волчьих губернаторских глаз.

— Вы что, провидица? — В глуховатом голосе губернатора прозвучала явная насмешка.

— Бог с вами, Шарль, я обыкновенная карточная гадалка, — мгновенно парировала Мария. Она не прощала подколок вышестоящим и немедленно ухитрялась поставить себя на одну доску с ними.

Мария впервые назвала его по имени. Губернатор вздрогнул от неожиданности, а потом его обветренное скуластое лицо осветила радостная, почти детская улыбка — настоящая, без подделки, даже холодные волчьи глаза на какой-то миг потеплели.

— Мне очень приятно, что вы обратились ко мне по имени… Давайте всегда так: я — Шарль, вы — Мари. Никто, кроме Николь, уже давно не вызывал у меня такого доверия…

Губернатор смутился, ему вдруг показалось, что Мария может истолковать его слова превратно…

Мария опустила глаза и в свою очередь тоже подумала, что, кажется, губернатор Шарль понял ее неправильно, а она ведь не вкладывала ни в свои слова, ни в интонации никаких амурных ноток, просто ее задела его насмешка и все получилось само собой.

— Так что делать с деньгами? — подчеркнуто холодно спросила Мария.

— Поступайте так, как считаете нужным, я все подпишу. — У губернатора отлегло от сердца. — Я все подпишу. И когда же война? — закончил он вполне миролюбиво.

— Наверное, не позже сорокового года.

— А карты не врут? — дружески улыбнулся губернатор.

— И карты не врут, и общее положение в мире подтверждает. Вы ведь знаете, что теперь я пользуюсь всей вашей прессой, а вам ее шлют отовсюду.

— В газетах одна чепуха, Мари, разве по ним можно делать выводы! — Шарль оживился, и по всему было видно, что он говорит с Марией на равных.

— Пишут и чепуху — это правда, но если читать между строк и сравнивать…

— Вы аналитик?

— Я математик, Шарль, меня учили анализировать… Девять десятых информации — в открытых источниках, только надо уметь ее увидеть…

— И, как всегда, вы опять подозреваете немцев? Но они не готовы — это очевидно!

— Ничего, подготовятся. Немцы — народ работящий, они обожают орднунг. И главное — у них есть чувство единой нации, они способны к стремительному сплочению.

— А французы, по-вашему, уже не способны? — с горькой усмешкой спросил Шарль, и его седеющие короткие усики покривились.

— Все народы в какой-то мере способны. Но сегодня Франция… Что я вам рассказываю, вы знаете все лучше меня!

— К сожалению, — печально подытожил генерал Шарль, — к сожалению…