Для родины любимой!

— А чего же, кое-что рассказать можно, — важно заметил Кэукай, ковыряя снеговыбивалкой снежный наст. — Только все равно сразу трудно научиться этому…

Помолчав, он немного прошелся вдоль нартового следа, очертил снеговыбивалкой несколько не похожих друг на друга следов собак, потом обратился к Нине Ивановне и Пете:

— Вот посмотрите сюда… Каждая собака, как и человек, свою походку имеет. Трудно определить это по следу, очень трудно, а все же можно. У каждой собаки своя лапа. Вот посмотрите: у одной на правой передней лапе два когтя надломлены. Видите, какие точечки от этих надломленных когтей. А вот на этот след если посмотреть, станет ясно: собака хромала на левую заднюю ногу, и потому след хромой ноги все время очень близко к следу второй ноги. А вот еще один след, его отличить можно. Видите красные пятнышки? У этой собаки нога поранена — порезала, видно, лапу о твердый снег… И вот так, если хорошо присматриваться, сосчитать можно, сколько было собак.

Петя жадно ловил каждое слово Кэукая: уж очень ему хотелось стать настоящим следопытом — именно таким, каким был Дерсу Узала.

«Да, это целая наука», — подумала Нина Ивановна и, обратившись к Чочою, спросила:

— А ты не можешь поучить меня читать следы? Я же научила тебя читать букварь… — добавила она улыбнувшись.

Чочой посмотрел на учительницу и скромно ответил:

— Попробовать можно. Меня дядя Гоомо научил кое-чему.

Чочой отошел на несколько шагов назад и, склонившись над нартовым следом, сказал:

— Человек, ехавший на этой нарте, был очень сердитым.

— Вот это здорово! — изумилась учительница. — Чочой даже настроение хозяина упряжки угадывает. Откуда это известно тебе?

— Да-да, хозяин упряжки сердитый человек был, — убежденно повторил Чочой, — иначе он не стал бы тяжелым остолом[1] бросать прямо в собак. Сильно бросал остол! Смотрите, какие ямы в снегу повыбивал. А вот здесь он попал одной собаке по ноге, и бедняжке пришлось скакать на трех ногах.

В глазах у Нины Ивановны было восхищение.

— А вот, вот смотри, Петя! Смотрите, Нина Ивановна! — вдруг закричал Эттай. На его разрумянившемся лице появилось наигранное выражение страха. — Вот здесь умка прошел! По-лярр-р-р-ный медведь! — Для большего эффекта Эттай подналег на «р».

Петя бросился к Эттаю.

— Где? Где? — закричали ребята, предполагая, что Эттаю действительно удалось разглядеть следы полярного медведя.

Эттай лукаво подмигнул Кэукаю: смотри, мол, сейчас мы посмеемся. Отодвинув в сторону снятые лыжи, он показал себе под ноги.

— Так это же всего-навсего мышь пробежала! — возмутился Петя, разглядывая тоненькую цепочку петляющих следов.

— Да ну! — притворно удивился Эттай. — А я думал — медведь.

Ребята дружно расхохотались. Кэукай бесшумно подошел к Эттаю сзади, схватил его за плечи, посадил в снег и добродушно сказал:

— Завтра хороший следопыт подойдет к этому месту и так подумает: «Здесь был Эттай. Увидел он мышиный след и плюхнулся с перепугу прямо в снег».

Ребята расхохотались еще громче. Смеялась и Нина Ивановна.

Эттай посидел с минуту на снегу и, встав на четвереньки, побрел куда-то в сторону, стараясь оставить в снегу как можно более глубокие следы. Это вызвало новый взрыв хохота.

— Вот так зверь! Вот так следы! — кричали ребята сквозь смех.

Лыжники тронулись в путь. Спустя некоторое время Кэукай скомандовал:

— Становись на лыжи! Скоро темно будет. Капканы уже близко!

…Еще издали школьники заметили, что в капкан самой ближней приманки попался песец. Юные охотники притихли, лица их стали серьезными, внимательно-настороженными.

— Настоящий охотник спокойным должен быть, — вполголоса пояснил Кэукай. — Настоящий охотник выдержку должен иметь.

Заметив приближающихся людей, песец заметался.

— Не оторвал бы себе ногу, — обеспокоился Кэукай. Повернувшись лицом к товарищам, он решительно приказал: — Стойте пока здесь, я сам возьму его! А то он уйдет и будет мучиться с оторванной нотой…

Оставив лыжи, Кэукай захватил с собой только одну палку. Ощетинившись, песец в отчаянии набросился на подошедшего охотника. Кэукай ловким ударом ноги опрокинул его на спину, быстро положил на его грудь палку и на концы палки стал ногами.

— Как настоящий охотник! — со знанием дела заметил Эттай. — Нельзя песца бить, нельзя его ранить — шкура испортится.

Вскоре песец был мертв. Ребята и Нина Ивановна подошли к приманке. Склонившись над пушистым белым зверьком с черным носиком и с черными блестящими глазками, ребята шумно обсуждали, какого сорта песец попался в их капкан. Эттай подул на мех и сказал:

— Хороший песец, очень хороший! Первый сорт называется.

Заряжать капкан Кэукай поручил Тавылю.

Мальчик принял нож, выкопал в снегу небольшое углубление, вложил в него заряженный капкан. Пока он выполнял эту работу, остальные выстругивали из плотного снега тонкие пластинки. Осмотрев пластинки, Тавыль выбрал самую тонкую и прикрыл ею гнездо с капканом. Чуть присыпав краешки пластинки снегом, он вопросительно посмотрел на Кэукая: мол, как, хорошо ли сделал?

— Хорошо зарядил капкан, — одобрил Кэукай, привязывая к голове и задним ногам песца ремешок.