Для смерти день не выбирают

По пути в отель мы еще немного поговорили о нашем деле. Эмма заметно успокоилась, хотя о неприятных событиях вечера старалась не вспоминать. Может быть, ее и потрясла открывшаяся вдруг темная сторона жизни, но она была девушкой с характером, и случившееся не выбило ее из колеи. Не знаю почему, но я верил ей. Верил, что она сдержит слово и не выдаст меня полиции. Я циник — но не по рождению, таким меня сделала жизнь — и склонен видеть в людях худшее. Наверное, поэтому не женился и не обзавелся детьми, а потом пошел в обход того самого закона, который должен был защищать, и закончил тем, что стал отстреливать негодяев за деньги. Но даже принимая все это во внимание, я не беспокоился из-за того, что Эмма знает, кто я такой. По правде сказать, она мне нравилась. А раз так, то и думать приходилось не столько о своей безопасности, сколько о том, чтобы не подставить ее.

Я попросил остановиться напротив Гайд-парка, на Бейсуотер-роуд. Эмма хотела доставить меня к отелю, но осторожность есть осторожность, и раскрываться полностью я не собирался даже перед ней.

— Все в порядке, здесь уже близко. — Я вышел из машины, поблагодарил ее еще раз и сказал, что позвоню завтра.

Проводив Эмму взглядом — она отъехала в направлении Марбл-Арч, — я повернулся и зашагал под дождем к отелю. Мысли, однако, снова и снова возвращались к событиям уходящего дня. Что-то не давало покоя. Что-то, проскочившее мимо внимания. Что-то, чему я не придал значения. Что? Я искал ответ, не замечая, что уже промок до нитки.

И только на лестнице, поднимаясь в номер, я понял, в чем дело.

Там, в кинотеатре, когда я допрашивал Поупа, когда его мерзкая физиономия расплылась в самодовольной ухмылке перед тем, как пуля попала ему в лоб, те двое, Блондин с напарником, имели прекрасную возможность расстрелять меня. Цель была как на ладони. И стреляли они отлично — все их пули нашли Поупа. Точно так же они могли найти и другую цель. И тем не менее киллеры не стали меня убивать. Только когда я бросился вдогонку за ними, когда им не оставалось ничего другого, они открыли огонь по мне.

В суматохе последовавших событий этот факт ускользнул от меня. И вернулся только теперь.

Что бы это могло значить?

Что вообще происходит?

Я зевнул, ввалился в комнату и запер дверь.

Нет ничего такого, что не могло бы подождать до завтра.

Глава 24

Джеми Делли, младший брат Джейсона Хана, не знал своего отца. Думаю, не знала его и мать Джеми. В первый раз мальчишку задержали, когда ему едва исполнилось восемь, после смелой попытки поджечь начальную школу. Поскольку в Соединенном Королевстве уголовная ответственность наступает с десяти лет, Джеми отпустили с предупреждением, что в таком возрасте равнозначно поощрению. В следующие шесть лет его задерживали неоднократно, причем по самым разным поводам — от малозначительных, как, например, кража и хранение наркотиков, до таких потенциально серьезных, как ограбление с угрозой применения оружия и кража при отягчающих обстоятельствах. К моменту моего расставания с полицией ему стукнуло четырнадцать, и к этому времени мы не встречались почти год. Теперь Делли исполнилось семнадцать, и он, разумеется, продолжал портить себе жизнь. И все же хотя он и был мерзавцем под стать трем своим братьям, я надеялся, что разговор получится. Во-первых, Джеми был самым младшим из троицы, во-вторых, ему явно недоставало не только ума, но даже и звериной хитрости старших — Джейсона, Брайана и Кайла. Я не сомневался, что смогу его расколоть… если ему что-то известно, как не сомневался и в том, что он меня не узнает. И все же очки не помешают.

В понедельник утром дождь прекратился, выглянуло солнце. Голова еще болела, но уже не так сильно, как накануне, а шишка, оставшаяся после субботней стычки в кафе, заметно уменьшилась. Я встал в восемь, оделся и отправился позавтракать в итальянский ресторанчик за углом. Первый сюрприз преподнесла газета, уделившая воскресной перестрелке в Сохо незаслуженно малое внимание и поместившая короткое сообщение о ней в левый нижний угол первой страницы. По-настоящему важными новостями редактор посчитал очередной теракт в Иерусалиме, совершенный палестинским смертником, и что-то насчет генетически модифицированных продуктов. Более полный отчет обнаружился только на третьей странице, но и он не отличался информативностью: фотография места, где я подстрелил киллера, с желтой оградительной лентой и застывшим на заднем плане полицейским в форме; несколько предложений, рассказывающих о перестрелке в кинотеатре для взрослых и на улице, в результате чего убиты два человека, ни один из которых еще не опознан полицией.

Вот и все. Двадцать лет назад такого рода происшествие попало бы на первые полосы всех газет. Теперь его сочли обычной перестрелкой. Для страны с едва ли не самыми строгими законами в отношении огнестрельного оружия число преступлений с применением этого самого оружия весьма значительно, и, что самое удивительное, полиция при этом остается безоружной.