Для спящих ночь, для стражи день…

— Ну ладно, пойду к Оутсу. Интересно, как он там подает обед. Может быть, напортил что-нибудь. Ей-Богу, сестра Баркер, послушать вас, так можно подумать, что вы сами мужчина.　

— Я могу смотреть на мир их глазами, — отрезала сестра Баркер.　

Элен заметила, что миссис Оутс задела сиделку за живое, и та кусает себе губы, будто жалея о своих последних словах, и не отрывает глаз от Элен.  Элен съежилась под этим упорным взглядом и пришла в себя лишь услышав громкий смех миссис Оутс:

— Ну ладно, кто бы там не хотел обидеть нашу маленькую мисс Кейпел, ему сначала придется иметь дело с Оутсом и со мной.　

Элен посмотрела на широкое лицо миссис Оутс с тяжелой нижней челюстью, на ее жилистые руки и подумала о необычайной силе ее мужа. В случае необходимости она могла рассчитывать на двух достойных защитников.　

— Мне не страшно, даже если убийца выбрал именно меня, — сказала девушка.　

Но сестра Баркер, словно побуждаемая неким сверхъестественным инстинктом, оживила уснувший было страх Элен.　

— Во всяком случае, — заметила она, — у вас будет очень приятная компания — леди Варрен. Сегодня вы будете спать в ее комнате.　

Слушая ее, Элен поняла, что все кончено. Леди Варрен знала, что Элен обязательно придет к ней. Старуха скалила зубы, как крокодил, знающий, что его жертва не ускользнет от него.　

Старуха будет ждать ее.

Глава 8. РЕВНОСТЬ.

Пока Элен решала проблему, как убедить доктора в том, что она не может дежурить ночью у леди Варрен, чтобы он мог поддержать ее своим авторитетом, классический треугольник развивался по обычной схеме. Если бы Элен знала, к каким это приведет последствиям, она не стала бы вмешиваться в трения между супругами. Впервые в жизни с удобного места в первых рядах партера она переместилась на сцену.　

Чем больше она думала о перспективе провести ночь в Синей Комнате, тем меньше это ей нравилось. Она могла либо безоговорочно подчиниться, либо проявить открытое неповиновение, и тогда ей грозило не только увольнение, но, вероятно, с нее удержали бы жалованье. Элен была уверена, что мисс Варрен поддержит сиделку, потому что она весьма неудачно выступила в роли ее помощницы и не проявила достаточного такта.　

Положение опытной сестры Баркер было значительно выше, чем положение помощницы, не имевшей никакой специальности. И если бы сестра Баркер объявила ультиматум, то приперла бы Элен к стене. Кроме того, у Элен было смутное подозрение, что, несмотря на явный интерес к ней, доктор поддержит сестру — из чисто этических соображений.　

«Если он не поможет мне, я должна буду стиснуть зубы и смириться, — думала Элен. — Но сначала я должна сделать отчаянную попытку и воззвать к его лучшим чувствам».　

Казалось бы, страх Элен перед старухой и страсти, разыгравшиеся в большой гостиной, никак не были связаны между собой, но и этот страх, и  произошедшее там, все это в совокупности, едва не привело ее к гибели.　

Гостиная и кухня были удалены друг от друга. В то время как Элен в кухне занималась мускатными орехами, Симона в гостиной бросила сигарету в огонь камина, зевнула и встала. Сразу же из-за книги вынырнула голова ее супруга.

— Куда ты идешь? — спросил он.　

— Одеться к обеду. А что?　

— Просто пробный ход, чтобы начать разговор. Культурный человек не может постоянно молчать, как это делаешь ты.　

Глаза Симоны блеснули из-под подведенных бровей.　

— Ты все время спрашиваешь, — сказала она. — не привыкла к допросам, и мне они неприятны. И вот еще что. Я не люблю, когда за мной следят.　

Ньютон выпятил нижнюю губу и тоже бросил сигарету в огонь.　

— Но совершенно случайно я иду туда же, куда и ты, моя дорогая, — заявил он. — Я тоже иду переодеваться к обеду.　

Симона круто повернулась и уставилась на него.　

— Послушай! — воскликнула она. — Из уважения к профессору я не хочу устраивать тебе сцены в этом доме. Но я предупреждаю раз и навсегда, с меня довольно!　

— Я тоже предупреждаю тебя, — сказал Ньютон,— с меня довольно твоих заигрываний с Райсом.　

— Ах, не будь таким дураком и не начинай снова твоих средневековых штучек. Ты ничего не сможешь сделать со мной. Я свободна и могу поступать как хочу. Я могу бросить тебя. И я сделаю это, если ты будешь продолжать в том же духе. У меня есть свои средства.　

— Может быть, потому-то я и стремлюсь удержать тебя. Просто из жалости. Не забывай, что в семье хоть у одного должны быть мозги.　

Лицо Симоны разгладилось, и она посмотрела на мужа с некоторым интересом. Симона признавала только собственные чувства и желания и не утомляла работой свой разум. Она презирала умных женщин, ибо искренне считала, что женщине нужен только инстинкт для завоевания принадлежащей ей по праву территории — сердца мужчины.　

В силу контраста она уважала мужской ум. Она вышла замуж за Ньютона, хотя он был очень некрасив, только из-за того, что ей казалось, будто за его высоким выпуклым лбом кроется нечто таинственное. Она была так избалована, что могла заинтересоваться только тем, что ей не сразу давалось.