Для спящих ночь, для стражи день…

Доктор Перри понимал, что человек, полностью оторвавшийся от общества, настолько теряет ощущение реальности, что легкая обида может в его глазах перерасти в несмываемое оскорбление, и догадывался, что капитан предпочел страдать под дождем, лишь бы не просить у соседа разрешения воспользоваться его телефоном.

«Я пойду через рощу, — решил он. — Это будет скорее. Потом я вернусь за мотоциклом».

Услышав звук гонга, призывающего к обеду, он поспешил уйти, оставив за собой, как след, тревожное чувство. Когда семья Варрен собралась за столом, приправой к супу стал разговор о смерти Сервиден.

Ньютона и его жену совершенно не интересовала судьба какой-то прислуги, но Стефан вспомнил ее.

— Это не та ли девочка с зовущими глазками и влажными красными губами? — спросил он. — Ее, кажется, выставила леди Варрен?

— Животный тип, — заметила мисс Варрен, но, спохватившись, добавила траурным тоном: — Бедняжка,

— Почему бедняжка? — довольно агрессивно спросил Ньютон, —Мы должны ей только завидовать. Она наконец растворилась в эфире.

— Исцелившись от скорби жизни, пусть спит она в мире, — пробормотала его тетушка, заканчивая какую-то цитату.

— Нет, — не согласился Ньютон, — никаких снов. Это слишком рискованно. Можно снова проснуться. Лучше сказать так: благодарю я без пышных слов любых благосклонных к нам богов, что никто еще вечной жизнью не жил, что мертвые не встанут вовек из могил, что самый усталый речной поток…

— Засохни, наконец! — прервал его Стефан. — Заткни свой фонтан.

— После таких новостей хочется напиться, — продолжил Ньютон. — Но к сожалению в этом доме это невозможно.

— Всегда можно пойти в бар, — напомнил ему Стефан.

— И провести время с несравненной официанткой, — многозначительно добавила Симона.

— О, Ньютон хорошо знает Белочку, — ухмыльнулся Стефан. — Но я отбил ее. Я всегда отбиваю у друзей женщин,верно, Варрен?

Элен была довольна, что они сменили тему разговора, хотя новая тема была тоже довольно неприятна. Ей было противно слушать высказывания о желании смерти, ведь она была полна жаждой жизни. Больше всего ей не нравилось скептическое отношение к существованию души　

Мисс Варрен наконец очнулась от своих грез. Она не замечала ни вызывающей ухмылки Стефана, ни страстных взоров Симоны, ни раздражения Ньютона, но тем не менее ощутила како-то неприятное подводное течение. Посмотрев на профессора, который сидел против нее, прикрыв рукой глаза, она сменила тему.

— У тебя опять болит голова, Себастьян? — спросила она.　

— Я почти не спал ночью, — ответил он.

— Что принимаем? — осведомился Ньютон.

— Квадронекс.　

— Опасная штука. Будь осторожен.

Сухие губы профессора искривились в насмешливой улыбке.　

— Мой милый Ньютон, — сказал он. — Когда ты был младенцем, то вопил не переставая. Я должен был давать тебе снотворное на ночь, чтобы ты не мешал мне работать. Сам факт, что ты выжил, является доказательством того, что я не нуждаюсь в советах собственного сына.　

Ньютон покраснел, а Стефан громко захохотал.　

— Спасибо, хотя и не за что, — пробормотал Ньютон.— Надеюсь, что с тех пор ты квалификацию не потерял.　

Оглядывая сидящих за столом, Элен кусала губы. Она напоминала себе, что эти люди во многих отношениях выше ее: они более образованы, у них есть деньги и свободное время.

Элен никогда не вступала в разговор во время обеда, ибо это потребовало бы от нее слишком большой смелости. Однако обычно мисс Варрен делала попытки вовлечь и помощницу.　

— Видели какой-нибудь хороший фильм недавно? — спросила она, избрав тему, которая могла заинтересовать девушку, никогда не читающую «Таймс».　

— Нет, только фильмы среднего уровня, — ответила Элен, которая уже несколько месяцев не посещала кино, потому что у нее не было денег на билет.　

— Я видела «Знак креста»[2] перед тем как уехать из Оксфорда, — вмешалась Симона. — Обожаю Нерона.

На лице профессора появились слабые признаки интереса.　

«Знак креста» — повторил он. — Снова извлекли из забытья этот мусор? И пролетарии все еще восторженно вопят при виде символа суеверия?　

— Совершенно верно, — ответила Симона. — Я никогда не слышала таких громких аплодисментов после окончания фильма.　

— Забавно, — фыркнул профессор. — Помню, я был на спектакле вместе со своим сокурсником еще до того, как по нему сделали фильм. В главных ролях были Вилсон Баррет и Мод Джеффри. Моего приятеля интересовали только скачки, и он был убежденным атеистом, но следил за успехами креста с чисто спортивным интересом, воспринимая его как лошадь, победившую на скачках. Он вопил, хлопал в ладоши во время последней триумфальной сцены, и слезы восторга катились по его лицу.　

Общий смех был последней каплей, переполнившей чашу терпения Элен. К собственному удивлению, она вдруг услышала свой голос.　

— Мне кажется, это ужасно, — тихо сказала она.　

Все с изумлением посмотрели на нее. Ее худощавое лицо покраснело и сморщилось, казалось, что она вот- вот заплачет.　

— Без сомнения, современная девушка не может придавать очень уж большого значения простому символу, не так ли? — спросил профессор.　

Элен почувствовала себя очень маленькой под его взглядом, но не отступила.