Для тебя моя кровь

– Я вижу вам холодно? – раздался у самого уха голос Рикарда, отвлекая меня от наблюдения за парочкой. – Мне совсем не хочется, чтобы вы простудились, ведь я стою на страже здоровья населения Далера.

Вампир что– то промурлыкал себе под нос, и воздух вокруг меня стал тёплым. Теперь я могла расслабиться. Оказывается, всё это время я походила на сгорбленную старуху, плечи опущены, голова втянута, кожа покрылась пупырышками. Жалкое зрелище, куда приятнее смотреть на огненное чудо с большими янтарными глазами и гладкой нежной кожей.

– Спасибо, – искренно поблагодарила я хозяина дома.

– Не стоит благодарности, прекрасное дитя. Магию нужно использовать в нужных целях, а не растрачивать её на ерунду.

Глаза Вилмара горели лихорадочным огнём, а бесстыжие пальцы Адамины уже касались его щеки, гладили дуги бровей.

И вновь я ела, не ощущая вкуса еды, рассеяно слушала рассказ Рикарда, он говорил о своём доме, о любви к уединению, о цветах распускающихся в горах и о том, как красиво это место днём и опасно ночью. Мой взгляд блуждал по лицам сидящих за столом, Серьёзная Илва, надменный Арвид, над чем– то смеющиеся Гуннар и Брунгильда. Вечер только начался, и до возвращения домой ещё далеко.

Зверь, сидящий в большой клетке зашевелился. Что делает эта клетка во дворе вампира, и какое животное он в ней содержит? Наверное, это и есть тот самый подарок, преподнесённый Рикарду ко дню рождения. Так кто же там? Кто– то меньше лошади, но больше собаки. Лев? Гиена? Волк? Порой дуновение ветра доносило до стола неприятный запах мочи и гнилой соломы. За зверем плохо ухаживают? Подойти бы и посмотреть на животину, вот только как– то неудобно встать во время разговора и направиться к клетке. А министр болтал и болтал, спрашивал меня о работе в школе, о детях, о нашей, такой серой, и по сравнению с вампирской, убогой, человеческой жизни.

–Прекрасная Инга, – ну здесь министр мне бессовестно льстил. – Люди очень боятся боли, особенно юные. А вакцинация, я имею ввиду антивампирскую сыворотку, довольно болезненная процедура.

– Откуда вам об этом известно, Рикард? – кокетливо спросила я. Может, моему игривому настроению поспособствовало вино, а может, пронзительный бирюзовый взгляд юбиляра, но я постепенно начинала чувствовать себя свободно, хотелось улыбаться, шутить, казаться остроумной. Но вот проблема, острой на язык я никогда не была, кокетничать не умела, и в глазах вампира, скорее всего, выглядела, полной дурой.

– Моя жена погибла в ваших застенках, а вампиры соединившие ауру чувствуем то, что происходит с парой. Я ощутил и боль, и унижение и смерть. Я на половину мёртв, Инга. Половина меня ушла. Надеюсь, вам с Вилмаром никогда не доведётся испытать подобное. Но не будем о грустном, сегодня же праздник. Так ответь мне, Инга, ваш патриотизм настолько силён, что даже дети соглашаются на введение антивампирской сыворотки?

– Мы, конечно, патриоты, – я тут же устыдилась этого «Мы». О каком патриотизме может идти речь, если я сижу с вампирами за одним столом, и прочее, прочее, прочее. – Но дети всегда остаются детьми. Когда в школе начинается всеобщая вакцинация, дети разбегаются по туалетам…

– Даже так! – искренно удивился и развеселился вампир. А смех его был таким же плюшевым, как и он сам. Его хотелось слушать и слушать. – Прячутся в туалетах!

Я заразилась его неподдельным весельем и тоже расхохоталась, легко, непринуждённо, запрокинув голову к небу.

– Нам – учителям приходилось их вытаскивать от туда. Учитель, чей ученик не явился на вакцинацию, подвергался наказанию. На кого– то вешали долг, и преподаватель должен был его отработать, а кого– то и вовсе увольняли. Но некоторые детишки, те, что посообразительнее, сбегают на кладбище.

– Так, что в день вакцинации в школах весело, – подытожил Рикард.

– Ну да, не до скуки.

Мы ещё поболтали о чём– то неважном, пока не пришло время танцев. И вновь, я смотрела, как вампиры кружатся и сплетаются телами в чёрном небе, как взлетают юбки красивых женщин, как Адамина прижимается к моему мужу.

– И чего ради я сижу здесь и смотрю на вампирские танцульки?! – разозлилась я. – А не взглянуть ли мне на диковинного зверя, пока все заняты?.

Решительно поднявшись с места, я направилась в сторону клетки.

Гнилая солома, помятое жестяное ведро в углу, пластиковая миска с каким– то содержимым сомнительного качества. Зверь в углу узилища зашевелился, его блестящая в свете фонаря кожа зашуршала, и бедное животное издало протяжный стон.

– Воды, дай воды, – услышала я, и от неожиданности, от понимания происходящего отшатнулась.

Ко мне по гнилой, окровавленной соломе ползло существо, в котором с большим трудом можно было узнать женщину.

Спутанные волосы прилипли к мокрому от слёз грязному лицу, руки, с некогда дорогим маникюром, а сейчас исцарапанные, с обломанными ногтями и гноящимися пальцами, комкали солому. Разодранный кожаный плащ едва прикрывал большую красивую, если бы не множество кровоподтёков, грудь.

– Воды, пожалуйста, – вновь прохрипела женщина, глядя на меня красными воспаленными глазами.