Для тебя моя кровь

– Сейчас, – прошептала я и бросилась к столу. Меня трясло от увиденного. Кто эта бедняга? Почему она в таком состоянии? Неужели это и есть тот самый подарок?

Узница пила жадно, захлёбываясь, давясь. Она -человек, такой же, как я. Нужно ей помочь, во что бы то ни стало.

Наконец, бутылка опустела, и женщина взглянула на меня более осмысленно.

На вид ей можно было дать где– то сорок– сорок пять лет. Вокруг рта уже намечались морщинки, словно женщина часто кривила губы, выражая недовольство, вены на исцарапанных руках слегка выпирали, а на шее выделялось несколько складок.

– Ты -человек, – утвердительно произнесла она. – Тебя тоже притащили сюда?

Я кивнула. Крупные слёзы покатились по лицу женщины, а она, вытирала их руками, размазывая остатки туши, сочащуюся из ссадины над переносицей кровь.

– Тебя тоже кому– то подарили? Сволочи! Они проникают в наше государство, расхаживают по нашим городам, словно у себя дома. Плевать им на жучки, плевать на закрытые границы. А я, дура, всё откладывала ревакцинацию, думала, что успею. А вон оно, как вышло!

– Жучки не везде в рабочем состоянии, меня, к примеру, выдернули из района коммуналок. И даже в школу пробрался вампир, так, как вышла из строя техника.

Я и не думала, что будет так приятно, если уместно это слово в подобных обстоятельствах, поговорить с человеком. Не маяться осознанием собственного несовершенства, не опасаться нападения, а просто говорить, слышать голос. Не прекрасный, певучий, а обычный, с хрипотцой, с небольшой картавостью.

– А меня нашли на работе. Я из посёлка Темновое, работаю на сахарном заводе в отделе кадров. Раньше работала.

Женщина затряслась в рыданиях, захлёбываясь собственными слезами, глотая ртом воздух.

– А я из Северного Кормуховска. Тоже не самый прогрессивный городок, – хотелось чем– то отвлечь эту беднягу, прекратить её рыдания. – Наверное, исправные жучки только в столице, а на периферии разгуливают вампиры.

– Ко мне подошёл брюнет, вон он, – женщина указала пальцем мне за спину, где в небесах, обняв за талию Илву кружил Гуннар. – Предложил выгодную сделку, сказал, что нужно встретиться без свидетелей. Я плохо запомнила эту встречу, он о чём– то говорил, мы куда– то шли, затем полетели. В голове мутилось жутко, руки и ноги, словно ватные были. Вот помню дом, обычный, деревенский, лес помню и озеро, а потом, опять какой– то похмельный бред. Песни, образы, смена цветов перед глазами. Поняла, куда попала, только здесь, у этого монстра. Меня ему подарили. Я им всё высказала, обматерила, харкнула в рожу и дарителю, и белобрысому и хозяину своему. А тот начал меня избивать. Велел каким– то хмырям засунуть меня в клетку. Я, все три дня, пока тут находилась, пробовала и землю копать, и прутья расшатать. Ничего не получилось.

– Почему ты не в клетке? И платье на тебе красивое такое, голубенькое, и сама ты вся аккуратная.

Узница, резко перестав рыдать, завистливо разглядывала меня. Недобрый блеск её глаз неприятно царапнул, разбитые губы скривились в горькой ухмылке. И я тут же устыдилась своей ухоженности, и полупрозрачного платья, и гладких блестящих волос и загорелой кожи. Сижу здесь, сочувствую. Да кому оно нужно моё сочувствие? Ей необходима реальная помощь, действия, которые смогут её спасти, а не словеса. Вот, как была непутёвой с самого детства, так, скорее всего, ею и останусь. Даже товарища по несчастью из меня нормального не выходит.

– Вампир хороший попался, – выдавила я из себя, ощущая, как с каждой секундой лицо становится всё краснее от неловкости, от стыда перед этой женщиной. Да, она сидит в грязи, избитая и униженная, но её совесть чиста. Она до смерти будет верна себе и родине, идеалам, которые были привиты с самого детства. Вот где сила духа! Вот где стойкость! Стыдитесь, Инга Анатольевна!

Я сбегала к столу и принесла бедняге мяса, хлеба и каких– то фруктов. Женщина набросилась на еду жадно, рыча, словно и впрямь, в клетке сидел зверь, облизывая грязные пальцы.

– Меня Алёной зовут, – проговорила она с набитым ртом. – А тебя?

– Инга.

– Что ж ты, Инга, вампирюгам продалась? И кровью их своей кормишь, небось?

Удушливая волна стыда оказалась такой сильной, что зазвенело в ушах, а горло сдавило в спазме. Да, Алёна права, тысячу раз права. Продалась, испугалась унижений, выбрала комфортную жизнь, вместо борьбы.

– Только одного, – вытолкнула я из себя, понимая чётко, сколько бы еды я не принесла Алёне, сколько бы не утешала, я в её глазах останусь предательницей, испугавшейся за собственную шкуру.

– Ну, а сейчас, дорогие мои друзья, – услышали мы с Алёной голос Рикарда, который в этот момент больше не казался плюшевым, напротив, в нём зазвучал металл. – Предлагаю вместе испробовать мой подарок.

Министр здравоохранения подлетел к клетке и. выдрав несколько прутьев, выволок в центр двора Алёну. Вампиры окружили юбиляра с его жертвой. От их , нечеловечески– красивых, но таких жестоких, кровожадных лиц, меня затрясло. В глазах каждого бушевало безумие, азарт. Алёна кричала, царапалась и кусалась, на что вампир не обращал никакого внимания.