Для тебя моя кровь

На каждой травинке, каждом листке горели, в лучах заходящего, внезапно появившегося солнца, капли, оставленные недавно прошедшим дождём. Мои ноги, как всегда, заплетались, тело неуклюже тянуло нас с бабушкой вниз, прямо в раскисшую красную глину. Но мы продолжали идти, мимо низеньких домишек, покосившихся заборов, жирных кур, клюющих что– то во дворах.

Да, Светка, моя единственная, моя лучшая подруга, уедет, её вновь закружит водоворот студенческой жизни, но этот вечер, проведённый с ней, навсегда останется в моей памяти. И зимними вечерами я буду вспоминать весёлые истории, что она рассказала мне, откровения и секреты. Я смогу убедить себя в том, что кроме меня об этом никто не знает, что я особенная, раз Светка посвятила меня в свои тайны. Самообман? Игра? Пусть! Ведь должен же быть у человека кто– то, о ком можно вспоминать, ждать встречи. Ведь если такого нет, не долго и сума сойти.

Каково же было моё разочарование, когда в доме подруги я увидела фельдшерицу.

Да ещё и бабушка масла в огонь подлила.

– Светочка, – ну прямо таки само радушие. – Как надоест она вам, позвони мне, я её заберу.

В лицо бросилась краска стыда, гнева, обиды. Щёки полыхнули так, что наверное, на них можно было бы мясо размораживать. Обо мне говорили, как о зверушке, вещи. Правильно, за что меня уважать? В тот момент я ненавидела бабушку. Трудно любить того, кого не знаешь тяжело испытывать чувство благодарности к тому, чьих деяний не помнишь. А если и не любишь, то и не станешь оправдывать, не будешь прощать.

– Светочка, – нет, бабка специально что ли на скандал нарывается? – А может я её тогда уведу, может она вам мешает?

Я жалкий, беспомощный инвалид, хотят – уведут, хотят – приведут, хотят -оскорбят. А что я? Буду молчать, чтобы хуже не было.

– Да нет, Агнесса Дмитриевна, – принялись убеждать девчонки. – пусть сидит, всё нормально.

Бабка, наконец, ушла, а я осталась. Вот только настроение моё было уже испорчено.

Светка и Мирослава весело щебетали, я же, безучастно блуждала взглядом по комнате. Сейчас девчонки соберутся куда-нибудь в клуб или к реке, чтобы посидеть на берегу у костра, послушать фальшивое пение под гитару, посмеяться над сальными анекдотами, запечь на углях картошку, выпить пива. И всё это, даже спорить не буду, гораздо интереснее, чем болтать с больной ограниченной девочкой. Обидно? Ещё как!

– Слушай, – протянула Мира, крутясь у зеркала. – А куда мы Зинку то денем? Мы её до реки не дотащим, да и домой вернёмся поздно, бабка её с ума сойдёт.

Вновь обо мне говорят в третьем лице! Почему считается, что если у тебя нет ног, рук или глаза, то и мозгов ты тоже лишён?

– Да Витёк машину купил, заедет за нами. А, что касается позднего возвращения домой, так Зинке восемнадцать лет, взрослая девица уже, чего ей со стариками целыми днями сидеть. Правда, Зин?

Я натянуто улыбнулась. Со Светкой, конечно, трудно не согласиться, но вновь решили за меня. Все в этом мире решают за меня, как же надоело то!

Машина Витьки– пастуха была тесной, пыхтела и выпускала сизые зловонные клубы выхлопного газа, но девицы пришли в восторг, а я вздохнула с облегчением, ведь за тёмно– зелёными стенами железного страшилища, меня ни дед, ни бабка не увидят, а значит, и не остановят.

– Ой, давно на отечественных машинках не каталась, – хохотала Светка. – Всё на эвильских, да на эвильских.

Её серебристый смех звенел колокольчиком, разносясь по затихающей деревенской улице.

– Всё для тебя, моя радость, – Витька многозначительно подмигнул подруге глядя в зеркало.

Света считала, что у настоящей леди всегда должен быть поклонник. Деревенский пастух, или дворник, пожилой профессор или юный студент– не важно. Главное – внимание мужчин, их готовность услужить красивой даме, зарабатывая её благосклонность. В открытое окно врывался свежий вечерний ветер, занося в салон машины запах полыни, смешиваясь с ароматами туалетной воды девчонок и сигаретным духом тракториста– Лёхи. Кстати на Лёху и собралась охотится Мирослава. А для меня пары нет. Ну и не надо. Не очень то и хотелось.

Плясали рыжие зубцы костра, пахло дымом, картошкой и жаренным хлебом. Лица ребят казались оранжевыми. От реки тянуло нежной прохладой. И было хорошо так сидеть, глядя на то, как Витёк ворошит веткой угли, как Лёха перебирает струны гитары, ощущая боль в пальцах, от прикосновения к горячей картошке.

Безмятежный, тёплый августовский вечер, один из последних вечеров уходящего лета. И на душе становится немного печально, и хочется крикнуть: « Остановись, лето, не уходи! Мне не хватило твоего тепла, твоих ласковых ветров и звёздных ночей!» Но лето неумолимо утекает, тает, гаснет.

– Слушайте! – вдруг вскрикнула Светлана. – Сегодня же 21 августа!

– Ну и чё? – Лёха сделал большой глоток из бутылки, затем протянул её Мирославе.

– Сегодня день вызова демона.

– Точняк! – поддержал Витька. – В этот день всякая нечисть по планете гуляет и может прийти на зов человека. А чё, может позовём.

– Может не надо, – Мирослава прижалась к трактористу, вдавливаясь бюстом в его бок.