Для тебя

Её должность ведущего журналиста в местной газете придавала ей важности, люди искали её внимания, хотели, чтобы их имена или мероприятия упоминались в печати. Моника и сама взращивала эту важность, её убежденность в собственной влиятельности делала её более любопытной, чем следовало бы, даже учитывая её профессию. Десятилетия настойчивых, но неудачных попыток заставить работников «Индианаполис Стар» посмотреть её материалы обернулись склонностью к слухам и иногда язвительности, что не только не нужно для еженедельной газеты маленького городка, но и не приносило популярности самой Монике. Но власть, которой она обладала, — власть печатного слова — означала, что ей это сходило с рук, и люди всё ещё проявляли к ней уважение. Может, они и делали это, но за глаза она не нравилась довольно многим, а некоторые её даже ненавидели.

Она никогда не была замужем, скорее всего потому, что несла тройное проклятие, будучи непривлекательной, несимпатичной и смирившейся с положением женщины, которая известна только как репортёр.

— Колт, — произнесла она с фальшивой заискивающей улыбкой, когда он подошёл.

— Моника, — поприветствовал он, остановившись на приличном расстоянии.

Как он и предвидел, она подошла к нему вплотную.

— Чем могу помочь? — быстро спросил он.

Она склонила голову набок:

— Я так понимаю, Салли разговаривал с тобой?

— Да.

— Здесь федералы, — продолжила она.

— Да, — согласился Колт.

— Происходит что-то, о чём людям следует знать?

Она не хотела оказать услугу жителям города. Она хотела заполучить пикантную историю, которую могла бы показать редакторам «Стар».

— Думаю, они уже знают всё, что следует, — сказал ей Колт.

— Я слышала, что это не всё, — возразила Моника.

— Да? И что ты слышала? — спросил Колт, и она снова улыбнулась и положила ладонь ему на предплечье, но быстро убрала руку, прежде чем он успел убрать свою.

— О, мне не стоит рассказывать тебе, не так ли? — спросила она.

— Почему нет? — прикинулся дурачком Колт.

Она только ещё раз усмехнулась.

Колту хотелось оказаться в баре, а не беседовать с Моникой, так что он перешёл к делу.

— Хочешь совет, Моника? Не лезь в это.

— Звучит интересно.

— На данный момент это гораздо менее интересно, чем ты думаешь, — соврал Колт. Она подошла ещё ближе, и Колту потребовалась вся сила воли, чтобы не сделать шаг назад.

— Судя по тому, что я слышала, это очень интересно, — прошептала она.

Колт решил разыграть другую карту.

— Если скажешь мне, что именно ты слышала, возможно, я смогу подтвердить или опровергнуть. Не скажешь и решишь заняться этим сама — останешься в дураках.

Он нанес удар по её уверенности, она колебалась. Она знала, что разговоры — всего лишь разговоры, а события могут быть приукрашены. Если она будет действовать слишком поспешно, все её мечты о «Стар» будут потеряны. Она попыталась скрыть эти мысли, но Колт увидел их на её лице.

Он продолжал размахивать морковкой у неё перед носом.

— Если будешь работать с нами, мы дадим тебе эксклюзивный материал, когда всё закончится.

— Эксклюзивный материал для газеты, которая выходит раз в неделю? — спросила она, подняв брови. В её голосе ясно слышалось недоверие.

— Для городской газеты, кому же ещё? — ответил Колт, но она поняла, о чём он. Он предлагал эксклюзив не газете, а Монике.

Она пристально разглядывала его, после чего начала юлить.

— Это стоит того, чтобы ждать?

Колт не поддался.

— Извини, Моника, тебе придётся подождать и увидеть самой, как и нам.

Она снова положила ладонь ему на руку и на этот раз не убрала, и опять Колту пришлось подавить порыв отодвинуться.

— Колт, здесь федералы. Четыре трупа в трёх штатах. Одинаковый почерк.

— Не одинаковый.

По крайней мере это было правдой, во всяком случае в том, что касалось Мари.

— Но очень похожий, — возразила она.

— Моника, поверь мне, я дал тебе хороший совет.

— Ты пытаешься заткнуть прессу.

Это разозлило Колта. Конечно, именно это он и делал, но не для того он столько лет терпел её и подыгрывал ей, чтобы она упрекала его в таком важном деле.

Он понизил голос.

— Если будешь внимательнее, то поймёшь, что я предлагаю тебе кое-что. Не будешь — всё кончено, и ты останешься ни с чем.

Он заметил, что её любопытство возросло ещё больше.

— Тебе придётся дать мне кое-что посущественнее, — надавила она. Жадная сука.

— Посущественнее, чем эксклюзив? — спросил он.

— Тебе придётся дать мне Кэла Джонсона.

— Старая новость, Моника, ты писала о нём на этой неделе.

— Но это не было интервью с полицейским, который заставил его сдаться.

Колт не видел в этом новости, только способ отнять его время, что она любила делать.

— Никому не интересно это дерьмо.

— Да, ты прав, — согласилась она. — Значит, взамен я возьму тебя и Феб.

Колт сглотнул и зарычал. Она с самого начала вела к этому. Она знала, что убийства связаны с ним и с Феб, и хотела знать всё.

Она сжала его руку, воодушевившись.

— Школьные влюблённые, воссоединившиеся из-за убийства и кровавой бойни. — Она подалась вперёд. — Чёрт, из этого могла бы получиться книга.

— Этого не будет, — сказал ей Колт.

Она снова сжала его руку.