Для вкуса добавить "карри", или Дом восьмого бога

Продолжая разглядывать себя, я поразилась тому, насколько опять изменилась: снова заметно похудела, и на лице остались только синющие глаза да этот шрам, едва начинающий заживать. Волосы стали грязно-серыми от длительного пребывания в солёной воде, краска придонных лаци всё-таки смывалась, хоть и медленно. Стрижка «а-ля бешеный ёжик» уже немного отросла, но короткие, рваные пряди торчали во все стороны. Я не то что на богиню, я даже на огородное пугало никак не тянула, а если ещё посчитать все шрамы, полученные за время пребывания на этой планете, то хотелось просто выгнать всех из каюты и в голос разрыдаться.

Макс, сияя нежно-сиреневым светом, положил тяжёлую голову мне на колени и смотрел так же жалостно, как и Бумер, который самозабвенно вылизывал мою ладонь, заглядывая в глаза и тихонько поскуливая.

― Ничего страшного,― я попыталась улыбнуться.― Это даже к лучшему…

― К какому лучшему?!― Дайк сжался, сложив руки на груди, а потом гневно глянул на Макса.― Вот если бы не ты, то ничего бы этого не было!

Ангалин моментально потух и дёрнулся, повернув к парню голову:

― Это я, что ли, с-с-стрелял в Кари?!

― А при чём тут это?!― Дайк вскочил, и я заметила, как сжались его кулаки.― Это ты нас уговорил отправиться за этими вашими «слезами»! Сидели бы сейчас спокойно в Латрасе!

Макс напрягся, прищурив глаза:

― Думай, что говориш-ш-шь, Дайк… З-з-забыл, что в Тагри наш-ш-шёл мать и сес-с-стру?! Если бы мы ос-с-стались в Латрас-с-се, то ты бы их так никогда и не увидел. А ес-с-сли как лекарь ты нас-с-столько плох…

― Прекратите!― я попыталась сказать это громче, но голос опять сорвался в хрип. Первый раз на моей памяти мои мальчики начали серьёзно ругаться. Дайк развернулся в тесноте, зацепил плечом косяк и вышел, громко хлопнув дверью, а Макс плюхнулся на хвост, нервно клацая зубами.

― А ты чего расселся?― разговор на повышенных тонах был мне ещё недоступен.― Я хочу остаться одна, и пока вы не помиритесь, сюда можете не соваться,― сверкнув глазищами, Макс пулей вылетел следом.

Я закрылась изнутри, затащила Бумера на койку и, ткнувшись носом в густую шерсть, попыталась предаться вселенскому горю, то есть, рыданьям, но как-то не пошло. Через несколько минут начал разбирать идиотский смех, а когда я ещё разок, при свете лампы, полюбовалась на своё отражение, то смех превратился в басистое, клокочущее хохотание, как у злобной ведьмы из страшной сказки.

«Сначала все восхищались моей красотой, а теперь я буду наводить ужас жутким внешним видом и низким, хриплым голосом!― я продолжала хохотать.― А ведь когда-то я этого и хотела, чтобы ни один мужчина в мою сторону больше не смотрел! Вот и получила, что заказывала!» Ещё долго я размышляла над превратностями судьбы, пыталась себя жалеть, а потом успокаивать, пока не заснула в обнимку с любимым лохматиком, который уже занимал большую часть узкого ложа.

В Гейзе мы застряли на трое суток. Этот город на северо-восточной окраине Восточных территорий был много больше Латраса и отличался от моих, так сказать, владений высокой крепостной стеной со стороны суши и удобной бухтой, закрытой от ветров. Также в западной части города имелась большая верфь для постройки и ремонта галер, шхун и барж. Кораблестроители Гейзы славились своим мастерством не только на Востоке. Этому также способствовали обширнейшие леса по всей округе, почти сплошь состоящие из высоких корабельных сосен, стройных гурангов и широких деревьев ди, которые шли на крепкие, удобные в обработке доски.

Как и Латрас, со смертью Великого Террхана и убийством назначенного наследника, Гейза обрела статус вольного города, однако среди местного населения царила большая смута в те дни, когда мы зашли на стоянку. Ожидали прибытия Элгана, который, как мы уже знали, собирался сдать северянам в долгосрочную аренду почти всё северное побережье Восточных территорий.

За стоянку с Аюта содрали кучу денег, объяснив такие поборы новым положением и необходимостью укреплять оборону. Однако наследник дома Лагран, которому Гейза теперь принадлежала единолично, как и мне Латрас, произвёл благоприятное впечатление. Так как никаких юбок и тем более платьев, да и, вообще, никакой женской одежды у меня уже не было, к тому же часть нормальных вещей пришлось бросить при побеге с галеры, включая любимые сапоги из крокодила, я ходила в обносках Дайка и всей команды. В виду опять изменившейся внешности, и не в лучшую сторону, я решила придерживаться ранее выбранного и теперь гораздо более подходящего образа худого, всклокоченного юноши и не собиралась никому сообщать ни своего имени, ни тем более рассказывать о статусе наследницы дома Матвэй. И поэтому новая добротная мужская одежда была очень нужна.