Для вкуса добавить карри, или Катализатор для планеты

Приподняв одеяло, я ещё раз осмотрела «новорождённого». Широкая грудь, руки и ноги начали покрываться тёмной растительностью, как у взрослого мужчины, да и ниже пояса всё было в полном порядке. Я провела пальцем по его лбу, уже хорошо заметным широким бровям и коротенькому «ёжику» на голове. «Какой же красавец-мачо у нас получается… Дайк с Кареллом умрут от зависти! – вспомнив близких друзей, я вздрогнула, как током ударило. – Превращение – это полное перерождение и регенерация всех органов и тканей, они практически формируются заново на основе генетической памяти клеток! Значит, если в теле имеются какие-либо приобретённые повреждения, от них можно избавиться, пройдя полный курс, так сказать! Вот зачем бочка выдавала сразу две ампулы! – я чуть не завопила от сделанного открытия и, чтобы не потревожить спящего друга, выскочила в лабиринт проходов. – Одна ампула на первое превращение, другая на второе! Пройдя цикл человек-ангалин-человек, Дайк сможет избавиться от тяжких увечий, а Карелл от этого жуткого шрама на лице. Ведь они получат своё, но уже полностью обновлённое тело! Вот это да! Вот это да! Чем дальше, тем круче!»

Как только ангалины разобрались с колодцем, вычистили и вымыли его, Рекс отправил Слая на дальние острова с радостной вестью о состоявшемся превращении, ну а я до вечера успела переделать кучу дел. Написала короткое письмо в Латрас и выпустила летуна. Ромео покружил какое-то время над островом, потом стремительно набрал высоту и исчез в облаках. После мы с Ассом разобрали гниющую кучу, оставшуюся от Макса. Я выбрала несколько самых крупных чешуек, парочку клыков и когтей на память, вымыла их и завернула в чистую тряпку, остальное выбросили в море. Потом накипятила воды и сварила свежий рыбный бульон – друг проснётся жутко голодным.

И вот когда я сидела и рассматривала одну из сохранённых роговых пластин, что изнутри, как венами, была пронизана неким биологическим «оптоволокном», Макс застонал и повернул голову. Его глаза остались зелёными, почти такими же, как и были – два изумруда на потрясающе красивом мужском лице с уже проступившей тёмной щетиной на щеках. Слёзы брызнули сами собой. Я подползла к его лежанке, шумно хлюпая носом. Он очень внимательно смотрел на меня, лёжа без всякого движения, а потом сглотнул и, запинаясь, спросил:

– Н-н-у как? У нас-с-с… пол-л-училось?

От слёз и смеха говорить я не могла, только кивать. Но когда удалось взять себя в руки, наклонилась к самому его лицу и, глядя в малахит любимых глаз, прошептала:

– Так вот вы какие, Великие анги… Удивительные… Мой лягушонок сбросил кожу и стал прекрасным принцем… И это не сказка – это ваша жизнь!

Глава 14. Латрас

Слегка пошатываясь, Дайк топал на конюшню. Так хотелось ещё поспать, но Берк совершенно замучил пьяным храпом. Нянь остановился у наполненной до краёв бочки и застыл на несколько минут: «И с чего они с Кареллом так набрались? Наверно, снова Кари делили…» Он хмыкнул, стянул рубаху и сунул голову в прохладную воду.

После освежающих утренних процедур Дайк оделся, зачерпнул ведром из бочки и откинул засов. Когда он сделал всё необходимое по уходу за Рыжим и Моцартом, настала очередь серой кобылки. Погладив Тучку по шее и бокам, Дайк напрягся, а проведя ладонью по светлому брюху, замер.

– Та-а-ак… – протянул он, поглаживая упругое, тёплое, пахнущее луговыми травами тело. Потом приложил ухо к крутому боку и закрыл глаза: – Похоже, у нас ожидается прибавление…

Дайк перегнулся через невысокий барьерчик и потрепал статного «мышастого» жеребца по роскошной гриве:

– А ты молодец, Моцарт! Не оставил Тучкины заигрывания без внимания! Вот Кари обрадуется!

Он ещё не закончил разговоры со своими подопечными, как снаружи послышались чьи-то быстрые шаги и стук в дверь городского дома. Прибежал один из внуков кузнеца Малахана, восьмилетний Латиан, которому Дайк когда-то помог появиться на свет.

– Лати?! Что случилось?! – выкрикнул Дайк, махнув мальчику, и тот стремглав бросился через двор к конюшне.

– Фаэдр Дайкаран! Скорей! Скорей! Фаэдр Балмаар меня послал! Там письмо! Летун появился! – мальчишка ещё задыхался от быстрого бега.

– Ромео?! – Дайк схватил Лати поперёк, прижав к бедру будто куклу, и побежал к центральной улице.

Фаэдр Балмаар сидел на чердаке и таращился на вновь воссоединившееся и счастливое семейство. Задняя лапка самца была обмотана плотным клочком сероватой бумаги и перевязана кожаной бечёвкой. Гремя сапогами по крутой лестнице, в жилище летунов взобрался Дайк. Он пытался унять волнение и дрожь, да только не выходило. Дайк упал на колени рядом с городским главой.

– Вот я как чувствовал… – натужно прохрипел фаэдр Балмаар. – Проснулся ещё до рассвета. Думал всё… вставать, не вставать… А потом будто кольнуло что-то… Решил, поднимусь на чердак, повожусь с ними, а то за делами всё некогда посидеть послушать, как странно они верещат, будто разговаривают… А тут он!