Длинная серебряная ложка (ЛП)

"Ах, я так устала! После таких упражнений у меня полночи голова раскалывается."

"Ты что, не понимаешь, как это важно?!" — Берта сорвалась на ментальный крик. Ее создательница только хмыкнула.

"Не ори на меня, девочка, не то язык с мылом вымою. Вернее, мозг."

"Лючия, прекрати строить из себя строгую маменьку и свяжись с моей семьей!"

"Ладно, убедила" — проворчала вампирша.

Минуты три она молчала, пока не протянула обиженно.

"Леонард не отзывается. Может, просто спит, а может поставил барьер, как я его учила. Правда, учила я его вовсе не для того, чтобы он закрывался от меня! Ох и надеру негоднику уши!"

"А отец?"

"Всему свое время," — кокетливо проворковала примадонна, вновь умолкая.

Затем что-то случилась. Берта так и не поняла, что именно, но ей почудилось, будто она услышала далекий вздох. Сразу же накатил беспричинный страх.

"Берта?"

В подтверждение всех опасений, голос Лючии был серьезным, как у министра во время торжественного доклада.

"Ты сейчас где? Поблизости есть кровь? Если нет, на охоту не ходи. Лучше закрой двери и поставь барьер."

"Что случилось?"

"Ничего не случилось," — призналась итальянка. "И это плохо."

"Лючия, не мучай меня!"

"Твой отец тоже не отзывается, но он по-другому не отзывается. Даже не знаю, как это объяснить."

"Говори как есть."

"Он меня забыл," — с усилием произнесла вампирша.

"Так не бывает! Ты его создательница! Ты его отметила!"

"Видишь ли, девочка… ох… в общем, себя он тоже забыл."

Сначала Берта ничего не поняла, но слова Лючии растекались по ее сознанию, как яд из открытой бутылки, брошенной в колодец.

"Прощай," — сказала она наконец.

И мозг чуть не брызнул из ушей.

"Ты что это задумала, а?!! А ну-ка бросай эту затею! Ты не должна!.. И как я без тебя останусь?"

"Я именно что должна," — спокойно объяснила девушка. "Потому что я инкарнация долга."

Берта поспешно убрала руку с запястья и, напрягая воображение, представила ту самую стену огня. Издалека доносились крики, но даже они скоро затихли. Берта вышла из палаты, не забыв перед этим поправить подушку и одернуть измятое покрывало. Однако уйти по-английски так и не получилось, потому что на лестнице ее подкарауливала фрау Кальтерзиле.

— А мы вас повсюду ищем, — она выдавила улыбку, сладкую, как чашка кофе, в которую вбухали пол-сахарницы. — Герр доктор просит вас незамедлительно явится к нему в кабинет.

Подумав, она все таки отправилась к Ратманну. Не то чтобы она нуждалась в его напутственном слове, но раз уж ей предстоит путешествие в один конец, лучше не оставлять незаконченных дел.

* * *

Привокзальная площадь была запружена фиакрами и омнибусами, извозчики звучно зазывали клиентов, туристы, сверяясь в путеводителями, торговались на ломанном немецком, повсюду царили шум, гам и суматоха. Двигая локтями, Уолтер с Эвике нырнули в этот водоворот и подобрались поближе к фиакрам. Как и следовало ожидать, даже самые отчаявшиеся извозчики, даже те, чьи дети останутся без куска хлеба, если этой ночью папа не заработает пару флоринов, демонстративно смотрели мимо. Больно подозрительной казалась эта парочка в измятых и замызганных вечерних нарядах. В довершение всех бед, красное платье девицы, постоянно сползавшее с плеч, было подпоясано вервием, а под ним не было нижней юбки. Даже по стандартам Вены, столицы неврозов, это было как-то уж совсем чересчур.

Крупная банкнота, извлеченная из бумажника, исправила бы первое впечатление, но денег у наших героев не водилось. Запас ложек тоже подходил к концу. Еще на пути в Будапешт Эвике удалось обменять ложки на твердую валюту. Несколько штук она всучила соседу слева — мастеровому, который собирался расплавить их на ожерелье невесте, — остальные же продала соседке напротив, старушке в черном платье, полинялом но аккуратно залатанном на локтях. Именно с ней Эвике торговалась до пены у рта, но в конце концов скупердяйка рассталась с пятью флоринам. На вырученные деньги им удалось купить билет от Будапешта до Вены, а так же штрудель в привокзальном буфете. Теперь карман Эвике отягощала одна-единственная ложка и оставалось найти того авантюриста, который на нее позарится.

Наконец удача улыбнулась, правда, довольно криво и жалко. Какой-то бедолага, небритый и даже без шляпы, свесился с облучка, просипев им в след:

— Эй, господа хорошие, вам куда надобно?

Эвике смерила взглядом фиакр, ветхий как "Летучий Голландец" и запряженный мосластой лошаденкой, родной сестрой бледному коню из "Апокалипсиса."

— Нам нужно в плохой квартал, — поведала она извозчику. Тот восхищенно присвистнул. Приятно иметь дело с людьми, которые знают чего хотят. Похоже, эта парочка приехала в большой город оттянуться на всю катушку.

— Совсем плохой? — уточнил он.

— Да, чтобы там были кабаки, дома с дурной репутацией, и много беспризорников.

— И массовые убийства! — вставил Уолтер. — Необъяснимые смерти от кровопотери.

От восторженного блеска в его глазах извозчика покоробило.

— Знаю такое место, только деньги вперед, — на всякий случай потребовал он.