Длинная тень греха

Он не поленился, и в один из дней недели объездил все окрестности. Благо сейчас была зима и все дороги, словно вены у атлета, были как на ладони. Его усердие было вознаграждено. Примерно в километре от поселка он нашел земляную насыпь весьма странного происхождения. Почему странного? Да потому что по его предварительному запросу было известно, никто и нигде никаких земляных разработок не вел, никаких ям под фундаменты не рыл. Откуда, спрашивается, земля?..

Конечно, будь то лето, никогда бы ему этой земли не найти. Рассеяли бы ее эти землекопы где ни попадя. Но зима, как на грех, в России иногда случается. Как говорится, и на старуху бывает проруха.

— Значит, эта старуха и есть зачинщица?! — опешил Дэн, заслышал шум мотора и спросил: — Это они?

— Да, думаю, ребята прибыли. Сейчас представление и начнется!

Представление было бурным, но коротким по времени. Не особо-то побалуешь в сильных руках ребят в камуфляже и черных масках. Но Андрею Анохину все равно удалось выкрикнуть со слезой в голосе:

— Я ни в чем не виноват! Это все эта старая карга! Я и Маринку не хотел убивать! Она заставила!!! Говорит, она мужа своего на нас наведет, и тогда конец… Я не виноват…

Смотреть на него было отвратительно. Перепачканный в земле, с бешено сверкающими глазами, он все плакал и взывал. Взывал и плакал.

Вот Ивановна…

Та держалась молодцом. Даже пыталась кривить губы в ироничной ухмылке. Так себе получалось, но пыталась же. Не плакала и не каялась. Даже обронила напоследок с легкой досадой:

— Говорила же ему, что надо было мочить этого художника! Нет, пожалел…

Их увезли. Следом засобирались и Хальченков с Денисом.

— Тебя куда? Домой? — спросил Виктор Георгиевич, когда они уже въезжали в город. — Я ведь сейчас на работу. Нужно еще горы бумаг перелопатить. Все оформить. Да и девочку нашу, думаю, пора осчастливить. Как думаешь, Дениска?

— Заедем за ней? — Дэн заметно оживился, хотя почти задремал в дороге, утомившись за день.

— А не поздно? — Хальченков глянул на часы. — Времени-то сколько!

— Ничего! Она потом только спасибо скажет, вот увидите!..

Глава 22

Олеся не знала, плакать ей или смеяться. Когда Дэн позвонил ей с улицы и приказным тоном велел собираться и выходить немедленно, она растерялась. Но вот когда он объяснил ей причину…

Тут уж она переполошилась не на шутку.

Господи! Ехать?! Сейчас?! За Владом?! А она же…

Она же голову не помыла! И дома у нее бардак такой, что споткнуться можно. Ну, провалялась сегодня весь день в постели, себя, любимую, жалеючи, и что!

И ногти!.. Боже, у нее ногти в таком беспорядке. Она же на завтра запланировала и салон, и маникюршу.

За Владом, ехать! А вдруг!..

Вдруг он мимо нее пройдет и помчится домой к сыну, не останавливаясь?! Что тогда с ней будет?! Она же прямо там умрет от горя! Умрет вместе со своими надеждами на скорое его возвращение и надеждами на свое банальное бабское, как сказал бы Дэн, счастье…

Нет! Он не может, он не должен, уговаривала она себя, бегом спускаясь по лестнице к машине.

А почему, собственно, нет?! Кто она ему? Не жена, не подруга. Так, случайная знакомая.

Ну, поверила. Ну, что-то делала такое для того, чтобы ему помочь. Подумаешь! За это еще никто ни к кому особо пламенной любви не испытывал. Благодарность — да, любовь — вряд ли. Любят ведь за что-то другое! Она и сама не знает за что. Просто знает, что одной благодарности ей от него уж точно мало. Правильнее, она ей и вовсе не нужна — его благодарность.

Ей нужно, чтобы он просто вышел из этих мрачных тюремных застенков и сказал просто, без лишних затей и пафоса:

— Олесь, пойдем домой, а! Я так соскучился…

Ладно, она согласна и на то, что последней фразы может и не прозвучать. Лишь бы позвал с собой, не прошел мимо…

Боже! Она задремала, как последняя дура!

Задремала прямо на скамейке перед дежурной частью. Ждала все, ждала. Пока документально оформят и допросят доставленных преступников. Пока кто-то куда-то съездит за разрешением на освобождение или, наоборот, на заключение под стражу.

Заморочено все там было с этими процессуальными делами.

Она все зевала, зевала, буквально на мгновение прикрыла глаза и бессовестно уснула.

Проснулась, словно от толчка и странной тишины вокруг.

Когда засыпала, воздух вокруг колыхался от звуков.

Хлопали двери, кто-то на кого-то орал, кто-то кого-то отсылал куда-то, звонки, топот ног. И вдруг тишина почти гробовая. Лишь на приборной доске у дежурного что-то посвистывало и потрескивало, и только.

Олеся распахнула глаза и несколько мгновений пыталась воссоздать в памяти то, что произошло за этот короткий — или не очень — промежуток времени.

Не получилось…

Она самым постыдным образом проспала освобождение Влада Хабарова. И он ушел отсюда к себе домой. Просто прошел мимо нее спящей, как мимо пустого места и…

— Проснулась? — спросил кто-то с тяжелым вздохом. — А я все жду, жду, будить жалко. Так сладко спишь, кудряшки от дыхания аж взлетают. Смешно…

Она скосила взгляд и едва не расплакалась.