Длинная тень ожиданий

Ксюша обняла его за шею, утро все же неплохое случилось.

* * *

В допросную ввели Викентия, он сильно сдал, стал серого цвета, с погасшими глазами, осунулся. Остановился он у входа, потому что услышал голоса, это следователь включил запись и сделал вид, будто не сразу заметил вошедшего. Значит, запись Протасов включил с прицелом на Викентия, который вошел на фразу пожилого человека. Это был голос Богдана Аркадьевича Карелова, приехавшего по просьбе сына к умирающей Агнии.

– Детка, достаточно, ты до сих пор жива, значит, шанс есть.

– Я каждую секунду могу умереть… и хочу все сказать… под запись.

Наклонившись к ней, Богдан Аркадьевич пытался отговорить:

– Только силы растратишь, а они тебе очень нужны.

– Не хочу ни вас, ни вашего сына подвести после смерти. Бывает так, что невиновный становится виновным. Не хочу, чтобы после моей смерти торжествовал муж. Дайте договорить…

– Хорошо. Пока едет машина… но не трать силы.

Дмитрий давно снимал, Ния просила об этом с самого начала, когда он решил помочь ей, говорила она тихо и с паузами, преодолевая боль:

– Мила, защити доктора и его сына, если к ним из-за меня будут претензии… Я не выберусь, Мила, но… мне хорошо, что сейчас я не одна… и плохо, что я так ошиблась…

– Папа, кажется, машина приехала, – сказал Дмитрий.

Это была всего лишь часть из предсмертной записи Нии.

– Присаживайтесь, – пригласил следователь, указав ладонью на стул напротив себя. – Разговор у нас будет долгим. Вам придется послушать запись послания вашей жены от начала и до конца.

На ватных ногах Вик подошел к столу, присел на стул и склонил голову. Протасов развернул к нему ноутбук, чтобы обвиняемый не только слышал, но и видел дело рук своих, пошла запись. Викентий головы не поднимал, ему было стыдно до жжения в груди, до жара, бросавшегося в голову, он только изредка вскидывал глаза, бросая взгляд в монитор, затем опускал их. Он раскаивался, ведь всего этого могло не быть…

Запись закончилась, Викентий рукавом вытер пот со лба, а Протасов без паузы начал допрос под протокол:

– Надеюсь, понимаете, что вы не подозреваемый? Вы обвиняемый. И чистосердечное признание…

– Вы поймали Гримма? – поднял голову Викентий.

– Мы нашли его машину, она в дачном поселке стояла в гараже, а Гримму удалось бежать. Его физиономия разослана по всем регионам, он недолго побегает. А что означает кличка Гримм?

– Мифический демон, предвестник смерти.

– Мда, любят преступники окружить себя мистическим туманом, а на деле зовутся простым и понятным словом – убийца, бандит. То, что вы убили адвоката, вы же и поведали по дороге в лес, а Ния записала на диктофон.

– Адвоката? – испугался Викентий. – Я? Нет…

– Да, – твердо произнес Протасов. – Осталось прояснить смерть от пули вашего тестя больше трех лет назад. Впрочем, он тогда был просто отцом Агнии и не хотел, чтобы она выходила за вас замуж. Это мотив, чтобы убрать преграду, как выяснилось, вы легко идете на подобный шаг.

Память унесла Викентия в тот день, когда Ния взяла его на корпоратив. Нечаянно он подслушал, как отец и дочь говорили о нем, удалившись в сквер у ресторана. Никитин категорически не принял кандидата в мужья, считал его никчемным и недалеким, Ния упрямилась, тогда отец, поставил условие:

– Раз так хочешь за него замуж, то должна соответствовать своему избраннику. Ни машины, ни квартиры, ни приданого не получишь. Должность в компании я оставлю за тобой, ты моя наследница, и уходить из дела тебе нельзя, но ставку понижу до зарплаты твоего Викентия. Романтический флер недолго продержится, ты скоро поймешь, что он ничтожество, жаль, не видишь этого сейчас. Да! Жить поедешь к нему, как было у наших предков – муж забирает жену к себе, а не наоборот.

– Хорошо, папа, я согласна.

– Согласна? – взвился отец. – Ты хоть раз жила, отказывая себе во всем? Ладно, не в деньгах счастье, но интеллект у твоего избранника ниже табуретки, он и примитивен, как табуретка. Ния, в нем есть что-то пакостное, ну не можем мы с Миланой вдвоем ошибаться.

– Ты не знаешь его, папа, он хороший, я люблю его.

– Условия ты слышала, ни на шаг не отступлю.

Будущий муж пришел в ярость от мрачной перспективы. Не от большой любви он приударил за Нией, рассчитывал вырваться из убогого бытия на высокие позиции. Вик охмурял ее почти год, ишачил на двух работах: днем в фитнес-клубе, вечером стриптизером, экономил на всем, ел один раз в сутки, чтобы сводить ее в ресторан или на концерт классической музыки, от которой недолго и сдохнуть. Он привык к мысли, что скоро станет вровень с сильными мира сего, и вдруг! К его нищенскому существованию прибавляется еще и жена? Сокрушительный удар отец Нии нанес по самолюбию, до самого дна его оскорбила оценка Никитина.

– Ах вот как! – процедил он с ненавистью, прячась за пушистой елью. – Так я, примитив ниже табуретки, уберу с дороги тебя, умного и всемогущего.