Длинная тень

И комната ей понравилась. Аннунсиата ничего не сказала, слегка кивнув в ответ на слова хозяина, но комната была изумительна – длинная, низкая, с камином на одном конце, с французскими окнами вдоль всей другой стены. Окна выходили на балкон, под которым протекала река Хаммерсмит, игристая и сверкающая на солнце, а за ней простирался зеленый берег, украшенный благородными деревьями, с заливными лугами, на которых мирно паслись стада коров и овец. Казалось, война и разрушения находились отсюда за тысячи верст.

Комнату не так давно отремонтировали, но мебель была старой, солидной и ухоженной: огромный обеденный стол, стулья с новой красной плюшевой обивкой, красивый старинный буфет, изящный шезлонг. Дверь вела в спальню. Пока они осматривались, слуги принесли белоснежные скатерти, салфетки и вазы с цветами: изумительно пахнущими белыми лилиями и нежно-голубыми флоксами. Цветы были приятным жестом со стороны хозяина таверны.

Аннунсиата улыбнулась Мартину, а хозяин спросил;

– Что я могу предложить вам выпить, мадам, сэр? У меня есть нежнейшее белое рейнское, которое, возможно, придется по вкусу графине. Или, может, шампанское?

– Принесите шампанского, а к обеду подайте ваш лучший кларет, – сказал Мартин.

Принесли шампанское в серебряном ведерке и серебряные кубки для питья. Когда они опять на мгновение остались одни, Аннунсиата сняла плащ и маску, бросила их на шезлонг и потянулась, смеясь, за своим кубком.

– Как трудно бедному человеку притворяться, что он не узнал меня! Что ты ему пообещал?

–Догадайтесь? – улыбнулся Мартин. Они чокнулись кубками и выпили. Шампанское было великолепным.

– Впрочем, мне все равно, что ты ему пообещал, – сказала Аннунсиата, бродя по комнате, прикасаясь к вещам и нюхая цветы. – Оно того стоит. Я внезапно почувствовала себя свободной от всех забот. Как божественно пахнут цветы. Я так рада, что это не розы, а ведь запросто могли быть... Мартин, я грешница или сумасшедшая? Я внезапно почувствовала, что мне пятнадцать и я ни за что не отвечаю, как девочка, пасущая гусей.

Мартин промолчал, стоя посреди комнаты и не сводя с нее глаз. Шелковое платье цвета зеленых яблок необыкновенно шло Аннунсиате, изящно, элегантно и легко обвивало ее фигуру при каждом ее движении, а черные волосы были приподняты наверх, и длинные локоны едва касались белой нежной шеи. Она была прекрасна, как жизнь, как олицетворение яркого, теплого лета.

– Тебе не хотелось когда-нибудь вот так убежать от всего? Я богата, знатна, у меня хорошие связи, я принята при дворе английского короля и могу иметь все, что только взбредет в голову, кроме свободы ходить босиком по летней траве. Тебе не кажется, что голоногая девчонка, которая весь день присматривает за овцами на летних лугах, а потом до самого рассвета гуляет при луне со своим парнем, деревенским пастухом, не понимает, насколько она счастлива?

– Летом – возможно, – задорно сказал Мартин, пытаясь скрыть удивление, – но зимой, когда ее голые ноги мерзнут, а босые ступни грубеют и трескаются от цыпок, и она под ледяным проливным дождем ищет пропавшую овцу, а ее парня повесили, потому что он был голоден и украл булку, может быть, тогда она позавидует вам.

Аннунсиата остановилась как вкопанная и широко раскрыла глаза.

– Но, Мартин, ты никогда раньше не говорил так.

– Мы никогда раньше не были одни, как сейчас, – ответил он, подходя ближе.

Ее сердце забилось как бешеное, но тут дверь отворилась и хозяин впустил слуг с горячими блюдами. Мартин и Аннунсиата разошлись в разные стороны, чтобы занять места за столом. В присутствии слуг они вынуждены были говорить на посторонние темы и поглощать обед, который, как и обещал хозяин таверны, оказался действительно необыкновенным, изобилующим всевозможными деликатесами. На столе был свежий карп под апельсиновым соусом, поджаренный до хрустящей корочки, жареная утка, фаршированная черешней и миндалем, нежная розовая копченая ветчина, источавшая такой тонкий и аппетитный аромат, что, вдыхая его, можно было захлебнуться слюной, креветки в слоеном тесте – поскольку шел июль и устриц еще не было – с блюдом спаржи, свежая малина, клубника со взбитыми сливками и нежнейший пудинг с запеченными абрикосами. Когда они закончили бутылку шампанского, их взгляд обратился к кларету, который оказался почти так же хорош, как и говорил хозяин.

Весь обед сопровождался приятной и легкой беседой. У них было множество общих воспоминаний, они получили одинаковое образование у одних и тех же учителей, их характеры были схожи, им не составляло труда находить общие темы и общий язык.