Длинная тень

А герцог приступил к поискам новой партии. Теперь уже стало очевидным, что королева никогда не сможет произвести на свет здоровое потомство, а поскольку у Джеймса до сих пор были только дочери, естественно, что он начал поиски жены так быстро. Аннунсиата предпочла расценить этот шаг как лишнее доказательство того, насколько несчастна и одинока была герцогиня. Ральф был тоже очень огорчен, но Хлорис быстро утешила его:

– Господь с вами, хозяин. Тут ничего не поделаешь.

Хлорис твердо обосновалась в Морлэнде. Младенец Руперт начал выздоравливать с того самого момента, как впервые припал жадным ртом к ее переполненной молоком груди. Сейчас это был крепкий симпатичный ребенок, служивший причиной бесконечных пререканий между Доркас и Берч, так как последняя утверждала, что ребенок все равно поправился бы и что грудное вскармливание никак не повлияло на его здоровье.

Когда в начале года Аннунсиата убедилась, что снова беременна, Хлорис радостно сказала:

– Очень хорошо, мадам. Я буду кормить юного Руперта, пока на свет не появится новый малыш.

Аннунсиата чувствовала себя не слишком хорошо, чтобы спорить, и вопрос решился сам собой. Таким образом, Хлорис оставалась кормилицей всех ее будущих детей. Она была не просто кормилицей, хотя ее место в доме было трудно определить словами. На кормление младенцев уходило немного времени, а уход за ними возлагался на сиделок, Доркас присматривала за старшими детьми, поэтому Хлорис, не занятую кормлением, чаще всего можно было застать около Аннунсиаты, с которой она либо беседовала, либо помогала, либо развлекала.

– Полагаю, – сказал однажды Ральф, – ты можешь назвать Хлорис своей шутихой. У королев всегда есть шутихи, не так ли?

Хлорис нравилась Ральфу: он смеялся над ее ужимками, усмехался над ее свободной манерой поведения и с удовольствием присоединялся к играм, которые она заводила в темные длинные вечера. Хлорис могла внезапно и нетерпеливо закричать:

– Ну почему вы такие скучные? Даже огонь уснул! Просыпайтесь, господа! Я вас сейчас развеселю!

Детям Хлорис очень нравилась. Они находили в ней хорошего собеседника, понимающего их заботы, и постоянно сравнивали ее со своей суровой матерью. Слуги удивленно пожимали плечами, но, тем не менее, тоже шли к ней со своими маленькими проблемами. И только Берч не любила девушку, старалась избавиться от нее и вела молчаливую борьбу за право единолично владеть вниманием Аннунсиаты.

Летом король подписал Дуврский договор, по которому был заключен союз Англии с Францией против Дании, а в следующем году Голландии была объявлена война, которая развлекала Аннунсиату и беспокоила Ральфа.

– Дания не является нашим естественным врагом, – говорил он ей однажды весенним теплым вечером в длинном зале.

Аннунсиата, подняв глаза от шитья, с удивлением взглянула на мужа:

– Как ты можешь так говорить, Ральф!– воскликнула она. – Разве ты забыл про Медоуэй? Они сожгли наши корабли прямо у нас под носом. Мы должны за это отомстить. А как насчет Амбойны?

– Давние дела, – ответил Ральф. – Неужели ты не видишь, что тебя хотят заставить думать именно так? Эти факты используются для разжигания негодования общественности.

– При Амбойне убили моего деда, – сказала Аннунсиата, – а бабушка умерла с горя.

– Думается, что только это ты и помнишь, – проговорил Ральф. – Но тем не менее, именно Франция наш враг, а не Дания. Французы пожирают Европу. У них огромная, практически непобедимая армия, и никто не может им противостоять, кроме Голландии. И, проглотив всех, они обратят свой взор на нас.

Аннунсиата засмеялась.

– Не будь глупцом!

– Король совершает ошибку – в сочетании с Декларацией об индульгенции...

– Ты, естественно, не можешь этого не одобрить? – едко заметила Аннунсиата. – Ведь так много наших друзей выпустили из тюрьмы – тень приподнялась...

– Моя дорогая, – мягко сказал Ральф, – я никому не желаю быть узником. Я хотел бы, чтобы все могли свободно следовать своим убеждениям. Но когда король объявляет декларацию о прощении католиков на один день и ввергает себя в войну католичества против протестантства, он тем самым рост себе яму. Ты же знаешь отношение простого народа к католичеству. Они полагают, что это первый шаг в насильственном возвращении Англии в лоно Рима.

Аннунсиата отложила иглу:

– Они действительно так говорят?

– Да, – сказал Ральф. – Герцог Йоркский, адмирал, командующий флотом, – убежденный католик. Высшие офицеры в армии – католики. Говорят, что Клиффорд является ушами короля, а он тоже католик.

Аннунсиата на мгновение замолчала, задумчиво глядя на огонь.

– Люди так глупы, – сказала она наконец, – и невосприимчивы.