Длинная тень

Однако Ральф не мог не сознавать, что Аннунсиата становится все более беспокойной, и полагал, что это из-за детей: она трижды рожала ему сыновей и трижды горечь утраты постигала ее. Маленькие Ральф, Эдуард и Чарльз – все они жили не более нескольких недель; в прошлом году она снова зачала, и Ральф умолял ее быть очень осмотрительной, тихо сидеть дома и не перевозбуждаться. Аннунсиата же с самого первого дня беременности поступала наперекор его советам, будто подставляя себя под очередной удар судьбы. Последней причудой была эта поездка в Лондон ко двору, как только она узнала, что король вернулся из Виндзора. Ральф спорил и сопротивлялся до последнего, но она лишь смеялась странным диким смехом и единственное, что ему оставалось, – сопровождать ее, чтобы суметь предотвратить худшие из последствий, если, не дай Бог, что случится.

Иногда он думал, что жена просто не представляет, насколько опасно путешествие под проливными августовскими дождями в экипаже, порой застревающем в грязи до самых колес, что заставляло лошадей беспрерывно ржать и дергать его при нескончаемых попытках вытянуть из грязи. Как она могла на такое пойти? Аннунсиата была одной из лучших наездниц графства и провела в экипаже едва ли десять часов за всю жизнь. Во время поездки он неоднократно видел, как жена закусывает губы, сжимает зубы, зеленеет и отворачивается от него, чтобы не выдать, насколько для нее неудачна ситуация. Много раз по вечерам он добывал горячую воду, купал ее, как ребенка, а затем, дрожащую и безмолвную, укладывал в постель, прикладывая горячие кирпичи к стопам. И было маленьким чудом, что она смогла заняться делами, как только они приехали в Баллинкри-хаус. Другим же чудом было то, что ребенок, хоть и родившийся до срока, выглядел крепким и здоровым.

Сейчас Аннунсиата казалась очень живой и счастливой, болтая с королем, не выказывая и тени смущения или женской стыдливости, будто это она была его младшим братом, а не тот женоподобный субъект, с которым приходилось беседовать Ральфу. Ему все еще было не по себе в таком блестящем окружении наиболее выдающихся и титулованных особ лондонского высшего света. Длинный зал с современной обстановкой и редкими сокровищами был для него не столь подходящим фоном, как солидные темные панели Морлэнда; ему казалось, что он здесь неуместен и остальные гости считают его неотесанной деревенщиной. Ральф чувствовал это по их взглядам, по тому, как они называли его жену графиней, по отрывкам подслушанных разговоров.

И в некотором роде они были правы – он действительно был не у места. Ральф терпеть не мог Лондон с его запахом, искусственным очарованием и ограниченным пространством. Он любил открытые небеса, сладкий и свежий ветер, поля и холмы, и единственной причиной, заставляющей его ежегодно посещать этот город, было нежелание расставаться с Аннунсиатой. Ему хотелось бы, чтобы Йоркшир стал для нее всем. Он знал, что она любит Морлэнд, как и он, что ей необходимо проводить там часть года, чтобы восстановить и обновить силы; но Лондон с его более экзотическими развлечениями был нужен ей не меньше, – и Ральфа печалил тот факт, что жена чувствовала себя здесь настолько же уютно, насколько он – не в своей тарелке.

Внезапно Ральф понял, что герцог задал ему вопрос и ожидает ответа, и почувствовал, насколько он невежлив, игнорируя своего царственного гостя.

– Прошу прощения, ваша светлость, – произнес он в глубоком смущении, – я боюсь, что не совсем уловил...

Если принц Джеймс и был шокирован, на его красивом анемичном лице это никак не отразилось. Он поднял бровь и спокойно сказал:

– Все в порядке, Морлэнд. Здесь так шумно. Должно быть, Господь в своей мудрости имел достаточно вескую причину, чтобы наделить женщин столь пронзительными голосами, но... – он немного расслабился, но тут же собрался вновь. – Я спрашивал, не смогли бы вы с женой завтра отобедать у нас. Герцогиня чувствует себя недостаточно хорошо, чтобы провести с нами весь день, но будет очень рада видеть вас обоих. Тихий обед в кругу семьи, лишь с несколькими гостями... Я пригласил вашего брата.

– Это большая честь для меня, ваша светлость. Большое спасибо, – сказал Ральф, надеясь, что Аннунсиата не приняла приглашения отобедать где-нибудь еще, например, с королем.

Вошел дворецкий, чтобы сообщить о прибытии последнего из именитых гостей.

– Его высочество принц Руперт Рейнский, герцог Кумберленда.