Длинные руки нейтралитета

Неожиданности начались с того, что в пещере дракона просто не было. Семаков сначала удивился, а потом подумал, что, возможно, крылатый разведчик просто задержался в поиске эскадры.

Человек оказался прав. Дракон не нашел кораблей в том месте, которое предполагал Семаков. Но любой разведчик знает: если объект наблюдения не находится сразу, требуется приложить побольше усилий для поиска. Именно так крылатый и поступил.

Ночь уходила, и Семаков решил наведаться к порталу. Причин для беспокойства не было, и все же вся команда за исключением начарта была на борту. Товара было совсем немного: личное письмо; имя адресата значилось на футляре. Письмо оказалось адресованным Мариэле. Разумеется, вскрывать и тем более читать его было бы совершенно невозможным для любого порядочного человека.

Дракон прилетел как раз к тому моменту, когда Семаков уже спускался по лесенке в пещеру.

Доставленные разведсведения привели моряка в ужас, хотя он постарался своих чувств не выдать. По всему выходило, что прав оказался осторожный Бутаков: эскадра шла вовсе не к Севастополю, а к крепости Кинбурн. Других целей вблизи не было. «Морской дракон» даже на полном ходу не успевал перехватить неприятеля в открытом море.

Гром грянул. Пришлось креститься.

Капитан второго ранга с неприличной поспешностью рванул на борт своего корабля. Вахтенный офицер (это был мичман Шёберг) сразу увидел, что стряслось нечто выходящее из ряда. Слова командира подтвердили догадку:

– Вахту принял.

– Вахту сдал.

Семаков знал, что переговорное устройство не добивает из пещеры и потому приказал:

– Иван Андреевич, выходите на поверхность, начинайте вызывать Руднева. Как установите связь, сразу же передайте мой приказ: как можно быстрее идти к Кинбурну, эскадра с броненосцами туда и направилась. И чтоб «Крым» и «Одесса» тоже шли туда же. Сошлетесь на меня. Постараюсь продержаться до прихода «Херсонеса». Еще к нему просьба: вызвать в порт лейтенанта Мешкова.

Шёберг бегом поднялся по лесенке. Пробыв на поверхности от силы пару минут, мичман колобком скатился вниз а заскочил на палубу.

«Морской дракон» на малом ходу и при содействии «Гладкой воды» вышел из пещеры. Было все еще темно. Семаков скосил глаза на темневший по правому борту берег и взял курс на вход в Севастопольскую бухту.

Глава 29

Командир пароходофрегата «Одесса» лейтенант Альбрандт имел причины для гордости за себя и свою команду: он вышел из Севастопольской бухты первым, опередив аж на целых четверть часа пароходофрегат «Крым» под командованием капитан-лейтенанта Усова. Задание у обоих капитанов было четким: разведка.

Вышли, разумеется, на парусах, но уже через час давление пара поднялось до нормы. Огромные колеса завертелись. Гулко шлепая плицами, «Одесса» шла почти в фордевинд со скоростью девять узлов: бриз силой не более двух баллов мог наполнить паруса, но, конечно, не способствовал достижению полной скорости.

Альбранд мимолетно оглянулся на корму. До «Крыма» было не более трех миль; он тоже дымил трубой, выжимая из машины все возможное.

И тут в дело вмешался третий корабль.

Не стоит сомневаться, что оба капитана славных пароходофрегатов в тот момент отчаянно завидовали. «Херсонес» явно шел полным ходом.

– Бьюсь о заклад: выдает все семнадцать узлов, – сказал очень тихо старший помощник.

– Не приму пари, не ждите, – отозвался командир.

– Флажный сигнал, ваше благородие, – выкрикнул сигнальщик с грот-марса. – «Иду на Кинбурн, следуйте за мной».

– Накрылась наша разведка, – пробурчал Альбрандт. Уточнять, чем именно накрылась разведка, он не стал, справедливо полагаясь на догадливость старпома. Вместо этого прозвучала команда:

– Держать на вест!

Через час «Херсонес» превратился в пятнышко на темном горизонте. А еще через полчаса его и след простыл.

- «Морской дракон» за кормой! – заголосил сигнальщик еще через два часа. Ему не нужно было напрягать зрение: на фоне светлеющего неба корабль Семакова было легко разглядеть.

Офицеры глянули и обменялись мнениями:

– Да уж, его ни с чем не спутаешь. Эка летит над волнами!

– Двадцать пять узлов, когда не больше.

– Обгонит и «Херсонес», минут сорок ему на это.

Надобно заметить, что Семаков оказался единственным из командиров, команда которого не была в полном сборе. Он, конечно же, сразу послал за лейтенантом Мешковым, а заодно изловил раннего посетителя причала и отрядил его в качестве гонца к Мариэле, вручив для передачи кожаный футляр. Шестилетний порученец получил за это неслыханно щедрое вознаграждение в размере пятака.

Нетрудно догадаться, что «Морской дракон» вышел из всех четырех кораблей последним. Командир злился от этого на весь мир, но в первую очередь на себя самого.

До Кинбурнской крепости было двести миль.

Гонец проявил наивысшую добросовестность: заявился на дом к госпоже доктору, узнал, что она уже направилась в госпиталь, доскакал до главного входа. Там его остановили бдительные охранники, которым было заявлено, что, дескать, письмо надо доставить госпоже Марье Захаровне. Охранник вручил футляр лично, а Мариэла, в свою очередь, дала копейку для передачи гонцу.