Длинные руки нейтралитета

Читать с утра личное письмо, даже от наставницы, было, понятно, некогда. Футляр так и лежал на столе, дожидаясь адресата, вплоть до обеденного перерыва. Мариэла не боялась, что содержание станет известно недружественному глазу – главным образом, потому, что на тот момент единственным человеком в Севастополе, способным читать по-маэрски, был хорунжий Неболтай (своя команда, разумеется, в счет не шла). А уж он был настроен исключительно дружественно.

Весьма почтенная прочитала письмо, нахмурилась, еще раз перечитала строки, написанные не особо аккуратным почерком наставницы. Письмо было личным, но затрагивало интересы всей группы и Тихона впридачу. Мариэла плотно сжала губы и в третий раз прочитала отдельные места. Ей стало ясно, что как раз Неболтай до поры не должен знать о содержании послания. И тонкая рука дослала письмо в футляр, убрала его в ящик стола и дважды повернула ключ в замке.

– Михаил Григорьевич, собери команду на палубе и расскажи, куда идем и на что. Потом прикажи всем, кто не на вахте, отдыхать. Прислуге картечницы потом поставь задачу.

– Слушаюсь.

Прозвучало чрезмерно официально, но командиру было решительно некогда думать на эту тему.

Команда выстроилась на палубе. Фрол пристроился к левому флангу: он был небольшого роста и строй не портил.

– Вот что братцы: дело предстоит непростое. Мы идем на Кинбурн, а там нас ждет бой с эскадрой в пятнадцать вымпелов, в которой будет не менее трех пароходофрегатов и три броненосца. Они готовятся уничтожить Кинбурнскую крепость. Наша задача: этому помешать… Кроев!

– Я!

– Я вижу, ты хотел спросить. Задавай свой вопрос.

– Ваше благородие, а что такое броненосец?

– Винтовой пароход, закованный в броню. Парусов, может, вообще не несет. Обшит стальными листами с бортов по пяти дюймов… ну, вот такой толщины, – Мешков показал ладонями, – палубная броня потоньше. Вот такая.

Кроев выразил опасливое и нецензурное мнение о подобной защите.

– Да еще шестнадцать пятидесятифунтовых орудий, – продолжил Мешков, – и еще сколько-то поменьше. Но нам и тяжелых хватит. Вот почему задача такая: сейчас отдыхать, а в бою будем действовать наскоками, чтоб не попасть под ядра с бомбами и дать отдохнуть подносчикам. Наши гранаты могут задать жару, будьте благонадежны! Еще вопросы? Неболтай, Пятаков, Оглоблин – остаться, остальным р-р-разойтись!

Казачок, в отличие от матросов, догадался, зачем он зван, но сохранил непроницаемую физиономию.

– Приписной Неболтай, ваша первая задача: обучить заряжающих набивке лент пулями. Вторая: если придется бить по пароходу, то целиться по верхней части колеса. Там колеса сверху укрыты кожухом из тонкого железа, его ваши пули пробьют без труда. Разбить одно колесо – корабль, считай, вдвое потеряет в боевой силе. Если парусник… слушать команду, конечно, а без нее лучше бить по мостику. Оставь корабль без офицеров – сами понимаете, что будет. Но броненосцы не трогать, эти пули бортовую броню не возьмут.

Князь нарочно обращался на «вы» из желания подчеркнуть авторитет.

– Так точно, понятно! – от волнения Фрол ответил чуть невпопад, но Мешков сделал вид, что не заметил этого. – Разрешите предложить?

Сказано было совершенно не по уставу, но начарт опять пропустил нарушение мимо ушей.

– Предлагайте.

– Пускай ребята набивают пули в трюме, а еще один человек передает готовые ленты на палубу через люк. Чтобы на всякий случай. Я-то лежу за скорострелкой…

Не было сказано вслух, что лежа набивать ленту трудно, если вообще возможно, а сидящий подвергается намного большей опасности при обстреле.

На губах у Мешкова мелькнула тень одобрительной улыбки, но казачок ее углядел.

– Изрядно замечено, приписной. Так и сделаем. И последнее: как весь запас пуль расстреляете, немедленно в трюм, будете помогать подавать гранаты. Все ясно?

– Так точно!!!

На этот раз устав был соблюден.

Хорунжий действовал расчетливо.

Он, зная, что целых два корабля идут на опасное дело, предположил, что те вернутся с известным количеством раненых, то есть у Мариэлы прибавится работы. Но сейчас, в условиях затишья, на ней лежало только поддержание конструктов, и это не отнимало много времени и сил.

Неболтай приоделся в самый лучший наряд, выстиранный и выглаженный. Блеск начищенных сапог прямо слепил, тем более, что летнее солнце светило по-летнему. По его мнению, задача была трудной, но выполнимой.

Тактическое чутье и умение мгновенно принимать верное решение не подвели. Казак увидел, насколько сердечна была улыбка Мариэлы, когда та его заметила. Он не упустил сияющего взгляда серых глаз. И пластун решился сломать план разговора.

– Машенька, милая, выходи за меня! Вот крест: я тебя так любить и нежить буду! А?

Ответ был ожидаемым:

– Тут думать надо. Хорошо думать…

Но продолжение оказалось неожиданным:

– …и думать будем вдвоем. Закрой дверь, коль не в труд.

Молодая женщина заговорила настолько гладко, что Неболтай твердо уверился: она сама уже крепко обдумала предложение.

– Загвоздка не в религии. Я с благочинным Александром говорила уже и креститься согласна…

Казак не смог сдержать радостной улыбки.