Длинные руки нейтралитета

– Так вот, тебе предстоит стать капитаном его и доставлять боеприпасы из… ну, ты знаешь, откуда… к пирсу, а уж на укрепления будут перевозить сухопутными средствами. В помощь получишь десяток матросов, больше дать нельзя, туда еще груз брать. Наших не хватит, так что будут и с других кораблей. От тебя и этого баркаса вся оборона Камчатского люнета, да и редутов зависит. Попомни мои слова: дело может оказаться опасным.

– Вашбродь, ну зачем так-то говорить…

– Эх, братец, вооружить нам это корыто, считай, нечем. Даже гранатомет на него поставить… впрочем, разве что легкий, да гранат к нему с два десятка, только чтоб отбиться… ладно, это я еще переговорю. Но основное твое оружие будет скорость, это мы тебе постараемся обеспечить. И темнота в помощь. Справишься – всех к крестам представлю, а тебе пробью чин боцмана. Думаю, его превосходительство не станет возражать.

К большому удивлению всех, кто наблюдал за процессом, команда из двух иноземцев (рыжего и моряка с немецким именем) справилась с установкой того, что они называли «движками», за считанные часы. Помпу устанавливать не стали. Зато не пожалели лишних десять рублей и поставили кристаллик защиты от негатора.

Боцман не был бы боцманом, не попытайся он выторговать в пользу своего кораблика хоть что-нибудь.

– Ваше благородие, уж если не гранатомет, так хотя бы ружьишки нам подкинуть…

– Оно, конечно, можно. Скажем, два или даже четыре. Да только вот беда: стрелять-то кто из твоих умеет?

– Да я как-нибудь спроворю…

– Нет уж, братец, «как-нибудь» тут нельзя. Ладно, попрошу хорунжего, авось он даст кого из своих в учителя по ружейному делу. Но ненадолго! За день твои стрелки должны навостриться.

На следующий день винтовки прибыли (все четыре). Неболтай выделил наставника: солидного вида вахмистра. Тот, проявив опыт, сумел внушить не особо опытным матросам самые основы обращения с винтовками.

Предстояли ходовые испытания. На них назначили лейтенанта Мешкова. Тот должен был дать основные уроки Кроеву.

– Есть!!!

Слово было произнесено на маэрском, которого унтер-офицер Синяков не знал, но уж интонацию он угадал безошибочно. Да и любой на его месте подумал бы то же самое. Ученый барин сиял улыбкой и с очевидностью был доволен сверх меры. Раньше у него, видно, все шло наперекосяк, а тут получилось.

Вывод оказался верным. Рыжий достал листик бумаги и карандаш, быстро начертал записку на чужом языке и приказал:

– Иди, братец, в госпиталь, там… хотя нет, отыщи караульного у входа, – Тифор вспомнил, что Синякова просто не пустят в госпиталь как негатора, – передай эту записку для госпожи доктора. И пусть на словах добавит, что у меня, дескать, прошло удачно, но нужна проверка. Дождись ответа.

Тут улыбка сделалась еще шире.

– Похоже, сделали мы работу, братец! Не щекотало? Я так и думал. На, вот тебе полтинник, купи что пожелаешь. А если Марья Захаровна подтвердит, мы еще поговорим.

Этот день унтер-офицер посчитал весьма удачным.

Глава 15

Отбитый с большими потерями натиск на Камчатский люнет не навел неприятельских военачальников на мысль об отказе от атаки вообще. На этот раз союзники решили попробовать на зубок Волынский редут. На то имелись причины.

С самого начала штабисты-англичане увидели некоторую слабость артиллерии редута по сравнению с адскими пушками Камчатского люнета. И разрывы зрительно были значительно слабее, а главное: внимательные глаза наблюдателей разглядели на редуте лишь одну пушку нового типа, а не две. Впрочем, те же наблюдатели не увидели картечницы, подобной камчатской. Однако это не удивило: судя по всему, эта новинка была небольшого размера и веса, и ее могли установить на боевую позицию за считанные минуты.

Второй и весьма важной причиной для атаки именно на этот редут было наличие поддержки со стороны турок. Поддержка была весьма условной: хотя термин «заградотряд» еще не существовал, но именно он и был создан и придавал дополнительную уверенность англичанам, которые деятельно поддерживали боеспособность турецких аскеров остротой и численностью британских штыков. Турецкая первая волна должна была принять на себя основной удар защитников.

Существовала и третья причина.

Так и осталось неизвестным, кто из английских артиллеристов предложил стрельбу с закрытых позиций. Позднее лорд Раглан неизменно приписывал эту заслугу себе. Но факт остается фактом: противостоявшие Селенгинскому редуту англичане стали строить укрепления, специально предназначенные для ведения подобного типа огня. На это требовалось, по оценкам, два дня.