Длинные руки нейтралитета (СИ)

  - Сети натянуть между леерами и палубой, вот средство.

  - Не согласен! К леерам их привязать - задача плевая, а снизу как крепить?

  - Да хоть гвоздями к палубному настилу.

  - А как же картечник наш?

  Повисло тягостное молчание.

  - Никак. Не хватит у купцов товара.

  - Учтите, Владимир Николаевич: картечник лежит за своей скорострелкой, а не стоит во весь рост; в него попасть труднее.

  - Да-с, ничего не сделать... Ну, молитву во спасение только что прочитать.

  - Есть все же средство: старая их защита. Согласитесь, господа: больше, чем ничего. За нее наверняка много не возьмут.

  - Подвожу итоги, господа. Моя доля больше просто по величине жалованья. Вот деньги за меня и за двух нижних чинов.

  - Вот за меня и за одного матроса.

  - И от меня то же самое. Владимир Николаевич, как понимаю, вам получать товар?

  - Разумеется, господа. Беру это на себя.

  Ночь благоприятствовала воздушному налету, и таковой удался. После этого, как обычно, крылатый полетел на разведку. И она пошла чуть-чуть криво.

  Сударь капитан второго ранга предположил вслух, что вышедшая из Босфора эскадра идет бомбить Севастополь. Дракон принял это как вводную. Местоположение Таррот вычислил, зная скорость и направление. Дракон был неплохим штурманом по человеческим меркам. Русское слово 'невязка'[21] было ему незнакомо, но само понятие он прекрасно знал. Она составила примерно тридцать маэрских миль к западу. Причина этого, конечно, осталась неизвестной, но дракон предположил, что эскадра опасается встречи с тем русским кораблем, который был назван в его честь. Разумеется, столь ничтожное отклонение от предполагаемого курса не могло помешать отыскать эскадру в море: водный сигнал добивал на куда большее расстояние. Про себя Таррот решил, что обязательно доложит об этом обстоятельстве.

  Однако имелось некоторое обстоятельство, которое дракон заметил, но не придал значения. Мало того: и российская разведка его упустила. В самый последний момент на шканцах соорудили боевую рубку с броней из дюймового железа. Ставить нечто более солидное инженер-кораблестроитель не мог: броневых плит в тот момент не оказалось, а если бы и были, то их установка уменьшила бы остойчивость.

  Желание адмирала Нахимова побриться перед приемом посетителей вызвало у Мариэлы кислую гримаску. Технологию бритья она представляла, и потому опасалась небрежности брадобрея, который вполне мог в запале повернуть голову Нахимова в нужную сторону рукой. Магическое же бритье госпожа доктор справедливо сочла зряшной потерей энергии.

  По этой причине Павел Степанович предстал перед посетителями в не совсем прежнем виде. Второй признак недавнего ранения состоял в повязке вокруг головы: Мариэла посчитала, что она может служить дополнительной защитой для того места, где была рана. Зато глаза адмирала блестели вполне здоровым блеском, а голос был бодр и энергичен.

  Первым посетителем был капитан второго ранга Семаков. Выслушав дежурные пожелания скорейшего выздоровления и предложив, как обычно, 'без чинов', адмирал начал свой расспрос.

  - Владимир Николаевич, я сейчас не буду касаться дел на укреплениях. Мне предстоят иные посетители, да-с. Барон Остен Сакен и князь Васильчиков. Уж они о сухопутных делах доложат в подробностях. Больше меня интересует положение дел на море.

  - Эскадра в пятнадцать вымпелов вышла из Босфора. В нее входят три броненосца, их буксируют три колесных пароходофрегата. Остальные шли под парусами, но мой разведчик не смог разглядеть, были на них дымовые трубы или нет.

  - Хорошая у вас разведка, Владимир Николаевич. Хотя...

  На лице Нахимова мелькнула и скрылась хитрая улыбка.

  - Так точно, Павел Степанович, это постарался тот самый господин, которого вы видели... - тут рука Семакова изобразила неопределенный жест, - там, вдали.

  Взгляд адмирала снова сделался острым.

  - Каковой может быть точка назначения? Ваши предположения-с?

  - Севастополь! - отрубил гость.

  Но тут же Семаков постарался смягчить тон:

  - Виноват, Павел Степанович, более ничего на ум не приходит.

  - И на то весьма похоже... - задумчиво протянул адмирал.

  - Осмелюсь еще побеспокоить, Павел Степанович. Дело некоторым родом политическое. Вместе с вами на Камчатском люнете была ранена Мария Захаровна, в нее также стреляли из штуцера...

  - Знаю, как же-с. Сия дама поскромничала, мне ничего не сказала, это другие доложили. Но сейчас она, как понимаю, в порядке. Так что за политика?

  - Тот самый господин, о котором мы говорили... он, видите ли, весьма разгневался, что стреляли в человека мирной профессии, к тому же женщину. У него в роду принято в таких случаях мстить. Осмелюсь доложить, он, не будучи российского подданства, утопил уже три корабля в Балаклавской бухте и не собирается останавливаться...

  Нахимов уловил суть сообщения очень быстро.

  - Ввиду того, что он иностранец, мы не можем ему приказать, можем лишь уговорить или убедить, не так ли-с?

  - Так точно, Павел Степанович...

   В этот момент в дверь просунулась голова охранника.

  - Ваше превосходительство, к вам еще посетители... их превосходительства...

  - Знаю, братец. Зови.

  Но Семаков все же вставил просьбу: