Длинные руки нейтралитета (СИ)

  Упрек был зряшным: их Костя не имел вовсе.

  - Так не себе же. Этих крабов с куском рыбы я сменял на человечка ракушечного у моряка. Может, он и за дракона что-то такое даст.

  - Да я и не знаю, какой он из себя, дракон этот, - ответила девушка, но подумала, что младший, возможно, и сможет провернуть такую сделку.

  - Ништо! Я покажу, - и мальчишка с энтузиазмом принялся отмерять пальцами, - шея, значит, вот какая; туловище поболее, хвост еще - да, и по спине гребень - и четыре лапки тут вот, и крылышки...

  - Ну, попробую...

  Те, кто давал задание агентам разведки союзников, подумали, что в шторм малый корабль будет отстаиваться в порту. Надобно заметить: искали тщательно. Может быть, турецкая разведка не отличалась высокими умениями и дисциплиной, но сребролюбие вполне заменяло эти качества, а награда за сведения выглядела вполне внушительной.

  Первый успех был достигнут за считанные часы: сразу три независимых источника выдали название: 'Морской дракон'. Но на этом удача исчерпалась.

  Все осторожные вопросы о местонахождении этого корабля давали близкие ответы:

  - Да уж месяц его видно тут не было.

  - С Петрова дня не появлялся.

  - Как же, был: когда белый шиповник начал отцветать.

  Между тем достоверно было известно: не базируясь нигде, этот вполне оправдывающий свое название кораблик ухитрялся действовать, нанося болезненные удары.

  Очередной ход спецслужб противника оказался очевиден: агентам пообещали вознаграждение даже за обнаружение 'Морского дракона' вблизи берега. Результат был нулевым. Ядовитый 'Дракон' оставлял крайне болезненные раны и... как будто растворялся в тускло-серых волнах осеннего Черного моря.

  Именно этот вопрос и обсуждал лейтенант Ватсон с капитаном Скоттом. Первый жаловался на коварство русского, одновременно излагая методы, каковыми разведка англичан и французов и турок пыталась противостоять этому коварству. Второй слушал, одновременно анализируя.

  Наконец, Ватсон выговорился - точнее, закончил излагать факты, поскольку эмоции выплеснулись не до конца. Реакция капитана Скотта была парадоксальной:

  - Джон, старина, вы уподобляетесь джентльмену, который, потеряв кошелек, ищет его под фонарем. Понять можно: если кошелек и вправду лежит там, то джентльмен его обязательно найдет. А если кошелек выронили в другом месте? И вот вам мой совет: искать надо не там, где вы наверняка найдете этого русского, а там, где вы его можете найти.

  Несомненно, между британским и русским народами имеется глубочайшее духовное родство, ибо лейтенант Ватсон, будучи чистокровным англичанином, подумал то же самое, что и любой русский на его месте: 'Без бутылки не разобраться'. Эта мысль тут же была обращена в действие. Мало того, означенный офицер Королевского флота строго следовал русской же пословице: 'Пьян да умен - два угодья в нем'. Язык у этого сотрудника флотской разведки соответствовал состоянию 'сильно набравшись', а вот мозги оставались трезвыми, как весенняя розочка.

  - О! Место, куда... ик!.. линейный корабль не пройдет, а этот может. Подальше от Се... ва... спотоля. С берега чтоб невз-з-зять... и м-м-много м-м-м-елией! Ик! И... с пркрытем... бреговых... бат...трей.

  Мысли получили перерыв, хотя и недлинный: ровно такой, чтобы попробовать убедить джин вылезти из бутылки. Попытка успехом не увенчалась ввиду опустошенности вместилища.

  - Кирн...бурн... ск!

  Слово прозвучало. И Джон Ватсон его не только запомнил, но и произнес вслух, когда через сутки докладывал о результатах поиска 'Морского дракона'. Блистательную догадку о месте базирования этого неуловимого он ничтоже сумняшеся приписал себе.

  Разумеется, высокие чины похвалили скромного труженика на ниве оценки и анализа разведданных. И разрешили идти. Дальнейший план действий, конечно, был вне компетенции младшего офицера.

  Удивительное дело: и английский, и французский адмиралы единодушно высказались против попыток немедленно атаковать русский корабль у Кинбурнской крепости. Во-первых, надо было еще убедиться, что он там находится. Во-вторых, на это дело, по общему мнению, надо было направлять всю эскадру, а ведь задачу поддержки экспедиционного корпуса с нее никто не снимал. Для принятия решения и того было достаточно, однако имелось и третье соображение: адмирал Гамелен ожидал подхода бронированных кораблей. По его мнению, только их участие обеспечивало приемлемый уровень потерь.

  Именно такой исход дискуссии предположил капитан Скотт - и не ошибся, хотя его самого тоже не пригласили. Конечно же, английскому капитану до крайности не хотелось выдвигать предложения, заведомо неприемлемые для начальства. И он решил предоставить это своему другу Ватсону.

  На осторожный запрос относительно унтер-офицера Синякова Нахимов отреагировал ожидаемо:

  - Откомандировать сего унтера в распоряжение иностранцев не могу-с!

  Лейтенант Семаков попробовал защищаться: