ДМБ-2000 (66-ой - 1)

Мы шли назад, таща с Гусём по жердине на плечах. Палыч пыхтел сзади, волоком добавив немалое бревнышко к общий котел. Стволы, оттягивающие шеи никак не способствовали хорошему настроению, но без никуда, война вокруг.

— А, вот они!

Из кустов, торжествующе улыбаясь, выкатились Пётр и Кондраш, все из себя в красивых камуфляжах, при разгрузках и с огоньком в глазах. Прямо Алан Куотермейн, отыскавший реликтового чёрного суданского носорога ради добавления в коллекцию на стене, слово чести.

— И чего? — спросили мы с Гусём, а Палыч, выругавшись под висло-грустный нос, сбросил брёвнышко в серо-снежную жижу поля, где нас поймали, судя по всему, с поличным.

— Патронами торговать ходили? — коварно поинтересовался старлей Пётр и оглядел нас взглядом смершевца, поймавшего боевиков УПА за стыренными сметаной, гусями, патронами к ППШ и девственностью мельничиховой дочки-комсомолки.

— А? — удивились мы уже втроём. — Дрова, помыться надо, вы ж нас кинули с баней в субботу.

— Никто вас не кидал, надо слушать, что командир говорит, — обиделся Пётр и ушёл.

Кондраш, как ни странно, тоже ушёл с ним.

— А Кондраш молодец, — сказал Палыч, — подмазался и кайфует.

Мы промолчали, не желая развивать тему и портить день жуткими матюгами. Он и так был испорчен, но пока не сильно.

Потом вместе мы покатим дальше, оставив за бортами грузовиков Сержень-юрт с Беноем, всё ещё стоящий пионерлагерь умершего завода точных механизмов из Гудермеса и станем как раз у последнего, на самом въезде в Веденский район.

Пётр бегал по асфальту в бронике и с АК за спиной, физкультурил как мог, его не меняли и когда возле ВОПа бородатые приняли колонну ВДВ, Пётр не сдрейфил, а не это ли главное в армии, верно?

А тогда, на добром-мирном ТГ-6 осенью девяносто восьмого…

— Ты с какой роты, военный? — поинтересовался у меня маленький старлей, смахивающий на мулата. — э?

— Со второй.

— А хули ты тут забыл? — удивился он. — А ну, пиздуй к себе.

— В Первомайку? — решил повыёбываться я. — Не, а чо…

— Хуйванчо, — сказал старлей, — не прекратишь выёбываться, опиздюлю. Веришь, нет?

Оставалось только поверить и пойти к дембелям, делающим карту. Хаметь-то, пропадая на весь день, тоже не стоило, нормальные пацаны.

Волки, копья, плётки и пламя

— Волк?

— ВОГ.

— Как?

— ВОГ, военный, у тебя со слухом плохо, может — на ТГ отправить, в санчасть? Так там не погасишься, подумают, что косишь — переведут в РМО, будешь говно возить. ВОГ, мать вашу принцессу, воины, не волк, не медведь, ясно вам? Кто, блядь, из вас ещё любит всякие типа крутые названия? Никто? Хорошо, продолжаем занятия.

Наши командиры были совершенно разные. И те, кто тупо прятал внутри человека настоящего шакала, и те, кого называли офицерами, прапорщиками и старшинами. Мазур, невысокий боевой колобок, оказался из последних.

Старшина отвечал за АГС первого БОНа, набрав себе юных прытких организмов и, довольный, проводил обучение. Мы, прочие духи трёх рот, присутствовали факультативно, согласно умного желания начштаба заставы с батальоном должные изучить матчасть автоматического станкового гранатомёта АГС-17.

Вот только изучать никого особо не тянуло. Тянуло в сон, на ПХД пожрать, к палаткам погаситься и в медчасть, попалить красавицу Марину, вдруг та нагнётся за чем-то, стоящим как можно ниже.

Старшина, сам оттрубивший срочку и оставшийся дальше контрабасом, всё понимал, но ничего не принимал. Ему, понимавшему неизбежность новых боёв, казалось правильным достучаться до наших плесневеющих мозгов, вложить хотя бы немного, но… Но выходило не сразу и не со всеми. Но старшина старался, не уверенный, что неизбежность коснётся острой косой кого-то из нас, но старавшийся помешать этой самой неизбежности.