ДМБ-2000 (66-ой - 1)

Это вовсе не романтика, несмотря на глупую песню девяностых-нулевых. Это стандартная традиция, уходящая своей бородой в тьму Советской Армии. Такая же, как дембельский альбом с калькой, фольгой, шинельным сукном на обложке или парадка, превращенная к увольнению в штучное чудо от кутюр, с его аксельбантом, стоячим воротником, толстыми проклеенными шевронами и все такое.

В девяностых стодневка могла превратиться в Ад с жупелом, концлагерь и даже что-то похуже. Тут все зависело от, собственно, дедов, перешедших в дембеля и духов, попавших служить в эту счастливую пору. Молодые организмы, мучающиеся от безделья, похуизма офицеров и отсутствия настоящей службы, выдавали на гора… Да чего только они не выдавали.

Рано утром на опушке соловей пропел кукушке

Чик-чирик, хуяк, ку-ку, скоро дембель старику

Сказку духи учили, она въедалась в мозг на всю жизнь, а ее удивительные и полные суровой романтики строки, вроде «бабы с пышною пиздой», «море водки, пива таз», жестко регламентировали все необходимые воину удовольствия.

«Кто не был, тот будет, кто был — не забудет, 730 дней в сапогах…»

Строки, за неимением возможности отлить в граните, полагалось красиво вывести в самом начале блокнота, позже украсив обязательной картинкой армейского быта. Дальше опция могла не сработать, но все же кто-то мог и старательно заполнять блокнот до самого дембеля поджидая приказа, выданного военника и добра, хранившегося в каптерке, машине или даже клубе.

Заявленные два календарных года совершенно не обязательно проводились именно в сапогах. Сапоги не считались серьезно-крутым аксессуаром и явно не подчеркивали статусность владельца. Нормальные пацаны обязаны были носить берцы, отбивать кепки, превращать нитки подшивы в невесомо-прекрасную в своих геометрических фигурах «паутинку», пользовать начищенно-напидоренные бляхи старых кожаных ремней и вообще.

На стодневку брились налысо и раздавали свое масло духам, почти как всякие там князья шубы с боярского плеча своей дворне лет триста назад. На стодневку даже некурящие дембеля страстно желали сигарету с фильтром и количеством сокращавшихся дней вечерком под подушку. И, не находя, обижались.

— Дедушек не уважаете, духи?!

Лёва Николян, старший сержант и дембель, иногда толкал меня после отбоя и звал покурить. Он не дымил и его Бонды, ЛМ и остальные «нормальные» сигареты уходили в мою пользу. Лёве хотелось поговорить про кино и баб, а самые вкусные и свежие новости все же имелись у духов.

В городке Абинск мы ждали машины с колхоза и на нас троих наткнулся полупьяный водила, оттарабанивший свои семьсот тридцать несколько лет назад. Он скомандовал «стоять не расходиться», исчез на десять минут и появился, блаженно улыбающийся от осознания правоты собственного хорошего дела. И протягивал нам пакет.

— Держите, пацаны. Ща стодневка же начнется.

Мы смотрели на блок «Ростова», три пачки ЛМ, бутылку водки и какой-то хавчик в пакете. По духане морали и философии не наблюдалось ни у кого.

— Стодневка, да, — сказал Медведь и взял пакет.

У нашего призыва, в основном, не случилось признаков дембеля. Форма, если уезжала с нами, в основном была без всякой красоты, либо вообще своя, старая и заношенная. Стодневки у нас не случилось, в отличие от сутки за трое и отправки основной партии по домам в феврале, вместо апреля-мая-июня. Сигареты с фильтром мы просто покупали в селах или просили привезти местных, катавшихся у блокпостов, охраняемых нами же.

И, наверное, это было правильно.

Санчасть

О-о-о, в рот мне ноги, санчасти в\ч девяностых, что за чудные заповедники, привечавшие у себя всех подряд. Сюда шли жаждавшие закосить, захаживали эротоманы, смотрящие на крепкие смуглые щиколотки ефрейторов и сержантов контрактной службы женского пола, носивших форменные юбки и короткие халаты, брели настоящие больные, признаваемые косарями и потом попадавшие сюда почти при смерти.

— Сколько?

Сколько мерилось не в граммах, а в миллилитрах, передаваемое не ночью, а на перекурах, чтобы никто не спалил, и измерялось в градусах. А в чем еще можно измерять настоящий медицинский спирт?

Здесь царствовала медицина, имевшая на вооружении всякие интересные методики, такие, что гражданским больничкам оставалось лишь завидовать. Зуб даю, так и было.

Стрипуха? Стрептодермия возникала не сама по себе и ее не случалось в Красе. Но на выездах, не успеешь глазом моргнуть, вскакивал пузырек, чесался, превращался в коросту и… И все, она росла, росла, росла, болела и текла кровью из-под себя. Что делать с такой напастью? Тоже мне вопрос.

Отодрать, замазать зеленкой, приступить к следующей. Да, они росли, если запустить, превращаясь в настоящие соцветия. Кузя, бедняга сержант один-семь, зарос ими почти до ушей и загремел в санчасть ТГ-6 на неделю, с обязательными отдираниями, замазываниями и наблюдениями за несчастным.

Осмотр свежепризванного мяса на КМБ? О, мать его, да…