ДМБ-2000 (66-ой - 1)

Именно тогда в моей жизни в первый раз возникли два вопроса, преследующие потом всю жизнь: как дышу с носом, имевшим свёрнутую перегородку и серьезные последствия лечения гайморита методами, доступными в 1992, а также сакраментального: как тебя с таким плоскостопием в армию-то взяли, родной?!

И если на первый ответить не имелось ничего, то на второй в загашнике всегда имелось: случился недобор и военком греб всех — косых, немых, глухих и даже ссущихся, брали всех, включая неположенцев и косарей. Половина косивших на самом деле оказалась больной и дальше их начинали комиссовать. Но военкоматы спешили выполнить план, продолжая грести всех подряд.

Но то не суть.

Новым соседом оказался какой-то веселый продавец аудиокассет, пришедший в себя через сутки. Оказалось, что мы любим слушать одну музыку, ему хотелось поразить меня своим родным Краснодаром и именно с его подачи оказался на очередном «арбате», имеющемся в любом крупном городе.

Неожиданно узнал о новом диске «Металлики», прослушанном через два года и оказавшемся сборником-сплитом каверов. Еще раз поразился количество красивых девчонок на квадратный километр пространства и объему лиц Кейт с Лео на футболках с топиками. Хлебнул местного пива с газировкой и понял — на гражданке то куда веселее.

Напоследок этот веселющий товарищ, с барского плеча, подарил футболку с Кингом Даймондом и я сел в трамвай, рядом со злющим прапором РМО, совершенно не желавшим конвоировать мою тушку в полк.

— О, клуб, — сказал Жан, — а тебя с третьей роты Рома искал. Накосячил ты чего-то, иди, ждёт тебя.

Мне даже стало интересно — что я мог сделать дембелю соседней роты, корчась в муках ЖКТ и гасясь в больничке? И пошёл.

Роман со старшиной

Эта музыка длилась вечно, всю мою срочно-недоконтрактную службу, все 720 дней в сапогах, ботинках и кроссовках. И началась она с духанки, с дембеля Ромы, с его татуировки и со старшины, так и не сумевшего определиться: кто он — срочник или уже нет.

Роману оставалось около двух месяцев до конца службы, если не меньше. По этой причине его не послали в Даг, хотя он даже просился. Роман занимался всеми обязательными дедовскими делами: гасился от службы, гонял духов, присматривал за начавшими зарываться 1-97 и прочими, не менее важными материями.

Ко мне он подошел где-то почти по прибытию 1-98 в батальон, но дело всё отсрачивалось и отсрачивалось. А тут, завидев мою довольную рожу, появившуюся на КПП, сердце дембеля не выдержало.

— Вот не как в «От заката до рассвета», художник, вот как-то по-другому… — сказал Рома и показал готовую площадь: собственное плечо, вплоть до локтя. — Мне наколют, ты нарисуй.

Я сунулся в свою тумбочку за ксерокопиями рисунков, желая показать имевшийся узор, и ничего не нашёл. От слова «полностью». Вопросов оказалось больше, чем ответов, ведь кто-то оказался крысой, но крысой не положено быть ни дедам, ни дембелям, никому еще.

— Займёмся, в общем, — сказал я Роману, — вечером.

Вечером не вышло, к вечеру меня неожиданно отправили дежурить в КХО. Казалось бы — и чего? Не скажите.

КХО первого батальона почему-то находилась в корпусе второго. Как комната хранения оружия может быть в другом корпусе для части, чья готовность значилась как номер один? Да хрен его знает, товарищ майор, так уж получилось, так вышло и все дела.

Дежурство оказалось охренительным, ровно сутки в одном месте, когда меняли только на сбегать в сортир. Жратву принесли ровно два раза и всё. Курить я начал почти сразу, стоя у окна и дымя через открытую форточку.

Самым смешным было отсутствие ключей. Ты, значит, дежуришь, но ключей тебе не доверяют. Я стоял у решетки и любовался увиденным. Там, в пирамидах, замерли прекрасные хреновины, и добраться желалось до каждой. Рыжел накладками РПГ-7, дрыхла тощая СВД, спали близнецы АК-74М, ждали своего часа ПКМС, а отдельно, как-то сиротливо, приткнулась пара вёсел, РПК-74 с деревяшками прикладов и цевья.

Здоровенную приблуду, больше всего напоминающую полицейский винчестер, который ремингтон, который помповый дробовик, мне видеть раньше не доводилось. Другое дело, что явно тяжелая фиговина торчала прямо под плакатом, выдавшим мне всё необходимое.

КС-23, карабин специальный, калибра 23 мм, совсем как у зенитки, созданный сумрачным советским оружейным гением для решения разных задач, имелся в оружейке каждого БОНа.

Мы, как ни крути, были не просто мотопехота, нам в обязанности всучили даже разгон демонстраций, пару раз даже проведя учения со щитами. В парке умирали две «лавины» с полностью спущенными растрескавшимися колёсами, а тут, за решёткой, ждало своего часа средство доставки всяких сюрпризов для безобразников, желающих нарушить общественный порядок, сбившись в стаю. Ага.

В комнате имелись шкафы с провисшими дверьми и давно не крашенные. Где-то следующим утром, когда мне никак не несли пожрать, заглянул в каждый, безо всякой, само собой, надежды.

Жратвы там не имелось, зато ксерокопии моих рисунков, письма, пришедшие за болезнь и даже фотографии моей девушки нашлись сразу.