ДМБ: Дембельский аккорд

Гром не грянул, молния не блеснула, никто даже в обморок не упал. Только бойцы химвзвода без всякой команды отработали равнение на своего командира. Не то чтобы они сомневались в том, насколько правильно их построили, но каждому вдруг послышался до дрожи знакомый голос… Надо было срочно удостовериться, что у стоящего во главе взвода офицера по-прежнему на каждом погоне по две маленькие звездочки, а не одна побольше.

- Лейтенант, ты что, напился? Или обдолбился на хрен с утра? На травку там, на юге, подсел? - В голосе Стойлохрякова слышался не просто металл, а грохот и лязг танковых гусениц, которые сейчас сомнут так не вовремя высунувшегося человечка и покатятся дальше по своим делам. Даже не задержавшись, чтобы крутнуться на одном месте и втереть в грязь ошметки. Комбат шагнул к охамевшему сверх меры подчиненному и, словно на бронебойный снаряд в упор, нарвался на взгляд добрых, чуть уставших от всего происходящего глаз. - Так, понятно, просто охренел и охамел. А может, и сдвинулся, - поставил диагноз подполковник и непроизвольно попятился. - Ничего, вылечим, не впервой. В изолятор таких помещать надо, но у нас не водится. Поэтому, лейтенант, поедешь ты отдыхать на шестой пост. Вечным начальником караула, этак на полгодика, чтобы я тебя больше не видел. Знаешь, где это?

- Так точно, товарищ подполковник, - радостно улыбнулся Мудрецкий. - Выносной склад боеприпасов, на полигоне, восемь кэмэ отсюда. Спасибо, товарищ подполковник, огромное! Кому взвод сдать?

Стойлохряков поискал в словах химика издевку или хоть какие-то следы иронии. Не нашел - взводный и в самом деле был доволен предстоящей ссылкой. На всякий случай опасливо переспросил:

- Ты хоть понял, куда я тебя отправляю, или совсем… того?! Ты у меня там до своего дембеля или в грязи сгниешь, или зимой дуба дашь! Там же вся караулка - старый кунг с «ЗИЛа»! Солдаты у тебя меняться будут, а ты оттуда до весны не вылезешь! А когда дорогу развезет, до тебя ни смена, ни термоса с кухни по три дня доходить не будут!

- Да все я понял, товарищ комбат! - все так же весело ответил Юрий. - Знаю я шестой пост! Это же курорт просто - тишина, сосны шумят, птички всякие… Родничок там неподалеку, в овражке, если я не путаю… А самое главное, товарищ подполковник, знаете что?

- Нет, - мотнул головой окончательно ошалевший Стойлохряков. - И что?

- Да то, товарищ подполковник. - Мудрецкий говорил негромко, и из всего батальона его слышали только стоявшие рядом бойцы химвзвода. - Что, когда развезет дорогу, я точно вас три дня не увижу. Вы представляете, товарищ подполковник, какое это счастье - когда хотя бы три дня подряд не тошнит?!

***

Все в этом мире когда-нибудь кончается и начинается. Закончился год - и тут же, без малейшего промежутка, начался новый. Закончилась зима - и, представьте себе, сразу же началась весна. Закончился срок у президента… ну, сами знаете, не только в Чернодырье выборы были. А у солдат срочной службы срок не четыре года, а два, и на второй срок они редко выдвигают свою кандидатуру. Зато часто, очень часто вспоминают о неизбежном для всех желающих событии - об увольнении в запас, ласково называемом в нашей армии дембелем. О нем солдату напоминает все. Марш «Прощание славянки», которым наша армия провожает отслуживших солдат из предыдущих призывов. За год до приказа продуманный и полгода любовно оформляемый дембельский альбом, в котором любой хлеборез может выглядеть лихим спецназовцем. Хитро припрятанные от бдительного командирского глаза значки, шнурки, вставки и прочие крайне необходимые, но, увы, совершенно неуставные добавления к военной форме. Сама форма - обязательно новенькая, добытая всеми правдами, неправдами и беспощадным обдиранием «духов». И, разумеется, бесконечные надписи везде, где только дотягивается солдатская рука: ДМБ, ДМБ, ДМБ!

Некоторые командиры пробуют бороться с этими священными письменами, посылая своих бойцов закрашивать, заштукатуривать, сбивать и вычищать творчество своих товарищей. Занятие, что и говорить, не слишком радостное и почетное, но и не относящееся к непоправимо позорящим солдата. Почему? Потому что любой солдат точно знает - на вычищенной любым способом поверхности тут же возникнет новая надпись. Причем зачастую - еще более вычурная, глубокая или размашистая. Или на месте большой надписи рано или поздно те же солдатские руки нанесут десятки более мелких.