DmC: Рожденные свободными (СИ)

Женщина остервенело терла свое тело жесткой мочалкой так, что кожа уже покраснела. Но запах не уходил — казалось, он стал еще сильнее, от него мутилось в голове. Анна прислонилась спиной к стене, чтобы не упасть, и в тот же момент ее рука с мочалкой резко полоснула по другой руке.

Раздался легкий хлопок, и на грудь капнуло что-то теплое. Не вода из душевой лейки. Что-то вязкое.

Анна открыла глаза и посмотрела на руки. В ее горле застрял крик ужаса.

С левой руки, от локтя до запястья, свисал огромный пласт кожи. Мышцы покрывала студенистая серебристо-белая жидкость, от которой исходил голубоватый дымок. Запах мяты и гнили буквально шибанул в ноздри.

Больше Анна ничего не помнила — она бессильно сползла по стене в обморок. Последней мыслью, успевшей пронестись в ее голове, было: «Что за ебаная хрень?!»

*

Кэт открыла дверь каюты практически наугад — она сомневалась, что там кто-то есть, да и ей уже было все равно. По словам матросов, в баре окопалось несколько опьяневших пассажиров, и девушка рассудила, что Данте наверняка отдыхает именно там. На душе стало легче, и Кэт позволила дикой усталости завладеть телом.

Спать. Чем больше, тем лучше.

Она захлопнула дверь каюты и по привычке закрыла ее на замок. Огляделась, выискивая кровать — и замерла, прислушавшись.

В душевой текла вода.

Кэт осторожно сделала шаг вперед — вода прекратила шуметь. Пара шагов — и в дверном проеме показался Данте. Балахон он снял, оставшись в одних штанах, выданных ему медиками. С волос стекала вода, вычерчивая на плечах и груди сероватые дорожки.

Увидев Кэт, он недоуменно моргнул. Та лишь вздохнула:

— Ты плохо краску смыл.

— Разве? — Данте посмотрел на влажную руку, усеянную темными каплями. — Черт.

— Давай помогу.

— Забей, я сам, — он повернулся обратно в сторону душевой, но тут тонкие руки девушки обхватили его талию.

— Какого?..

— Ты совсем идиот? — тихо спросила Кэт, уткнувшись лицом в его влажную спину. — Сколько можно лезть на рожон? А если бы ты умер там, в море?

— А с чего бы я умер? — невпопад спросил Данте, но замолчал, услышав странные звуки. Руки на его талии задрожали.

— Кэт?..

Она не выдержала — разревелась как маленькая, прижавшись щекой к его спине.

Данте не в новинку было слушать женский плач. Но, в основном, он раньше касался истерик по поводу неудовлетворенности в постели или отказа продолжать какие-то там отношения после одной ночи.

А тут — другое. Потому что сейчас плакала Кэт, которая искренне переживала за него, и до этого вообще не показывала своих слез. Вернее, старалась не показывать — очень часто Данте просыпался среди ночи от ее тихих всхлипываний во сне. Реакция на такое поведение девушки у него была всегда одна и та же — он осторожно обнимал Кэт, надеясь, что она успокоится. А сейчас-то как быть, если она уже прижалась к нему, как маленький ребенок?

— Эй… — Данте медленно развернулся к ней, осторожно отведя руки девушки в стороны. — Кэт, не разводи сопли, ладно? Я этого не заслужил.

Она подняла голову, и Данте увидел ее лицо — заплаканное, с кругами под глазами, и бледными щеками, только-только начавшими покрываться румянцем от свежих слез. Сколько же она не спала нормально? Сутки, двое? В груди вновь кольнуло чувство жалости, но одновременно с этим душу согревала нежность. Какого черта?..

Не осознавая того, что делает, Данте взял лицо Кэт в ладони. Приблизил к нему свое, ощущая легкий ветерок от затаившегося дыхания. Накрыл губы Кэт своими — и замер, ощущая, как от ее тепла в сердце что-то окончательно рушится.

Поначалу Кэт растерялась. Она поняла, что таким незамысловатым образом Данте решил прекратить ее истерику, унять ту боль, что таилась в ней еще с приезда в Паству, когда он чуть не сыграл в ящик. Она искренне переживала за него — неразумного мальчишку, когда-то обозлившегося на весь мир, а теперь учившегося заново любить его. Но что-то подсказывало Кэт, что дело было не просто в ее переживаниях — иначе бы она не приняла этот поцелуй как должное, крепко обняв Данте.

Ну вот, успокоилась. Данте хотел сначала отпустить Кэт, но было уже поздно — ее тело прижалось к нему, передавая свое тепло и мягкость. Данте вдруг осознал, что за полгода ни разу ни с кем не трахался — с Кэт по понятной причине он не мог этого позволить, а девочки из клубов остались в той, прежней жизни. Стало понятно остервенение, с которым он убивал демонов в первые месяцы после закрытия врат Ада. А потом уже просто стало не до секса — слишком уж серьезные проблемы свалились на их с Кэт головы.

Но он не мог себе позволить просто взять и наброситься на ту, которая ему доверяла всем сердцем. Это было бы слишком жестоко — кроме того, Данте еще помнил историю детства Кэт, и не хотел, чтобы ей пришлось повторить тот печальный опыт.

Однако она и сама не спешила его отпускать — прервав поцелуй, Кэт прижалась лицом где-то между плечом и шеей. Теплые губы коснулись его кожи вместе с кончиком носа, и Данте ощутил, как тело прошибает знакомая дрожь, собираясь приятным комком в животе.