DmC: Рожденные свободными (СИ)

— И тетя Кэт тоже сильная. Хелен говорит, что она — одна из лучших медиумов, только ей еще многому надо учиться. Ее учит тетя Пэм, вон там, — Селена махнула ладошкой в сторону приземистой палатки, располагавшейся в паре сотен футов от трейлера.

— Вот как? Спасибо, принцесса, ты очень мне помогла, — Данте потянулся к плечу девочки, чтобы благодарно похлопать по нему.

Но Селена резко отстранилась и, покраснев как маков цвет, пробормотала:

— Мне надо найти маму… До свидания!

И она побежала прочь, загребая ногами снег. Сол, увидев, что сестра ушла, поспешил было за ней, но Данте остановил его:

— Верни-ка пушки, мелкий!

— Извините… — пробормотал мальчик, протягивая пистолеты. Вернув оружие, он бросился за сестрой, а Данте, встав с крыльца, потянулся и направился к палатке, на которую указывала Селена.

Ему надо было срочно поговорить с Кэт.

*

— Дорогая…

Этот ужасный шепот вновь пронизывал ее до костей, заставляя тело неметь, а дыхание — прерываться.

Анна не видела Эйба, но ощущала его присутствие совсем рядом, буквально в двух шагах от нее. Она пыталась оглядеться, но не могла пошевелить головой — холод буквально сковал ее.

Перед женщиной была абсолютная, непроглядная тьма — хоть глаз выколи. И ни одного звука — только собственное сбивчивое дыхание, да голос мужа, буквально пронизывающийся ей под кожу:

— Неужели ты не скучала по мне? Мы с тобой так долго не виделись, милая. Я и забыл, какая ты… мягкая.

Ледяная ладонь коснулась ее плеча, и глаза Анны расширились. Только сейчас она осознала, что находится в этом темном безвременье полностью обнаженной.

«Что это еще за хреновина? Очередной сон?»

Нет, сон не может быть таким реальным. Во сне она вряд ли бы ощутила, как холодная рука мужа уверенно гладит ее плечо, переходя к спине, и дразняще скользит вниз по позвоночнику. Если бы только можно было вырваться…

Нет, даже если бы она и могла двигаться, то вряд ли бы стала сопротивляться. Ведь эти ласки, эти движения были ей безумно знакомы, она могла предугадать каждый его шаг. И Анне не хотелось прерывать начатое. Слишком давно, слишком долго она не ощущала подобного.

— Эйб… — выдохнула она, ощутив, как имя мужа скатывается с языка словно галька. Рука остановилась на ее пояснице и медленно поднялась обратно, ледяные пальцы лениво вышагивали по длинной ложбинке на спине. Анна вдруг почувствовала, что ее разум отделяется от тела, позволяя фиксировать ощущения подобно машине.

Вот кожа покрывается мурашками, когда дыхание Эйба касается шеи. Вот груди наливаются тяжестью, когда вторая рука мужа бережно накрывает ее плоский, слегка обвисший живот. Вот из горла вырывается глухой стон, когда губы Эйба, такие же ледяные, как и его руки, накрывают сосок, сморщившийся от холода, а ладонь, покоившаяся на ее животе, резко идет вниз, к темным завиткам.

«Да, я все чувствую. Видит Бог, я давно не была с мужчиной. Но какого черта я не могу испытать удовольствия?!»

Ответ напрашивался сам собой — Эйб, который сейчас ласкал ее тело, был не тем человеком, который когда-то помогал ей растить детей и неоднократно выручал ее на работе. И который в конечном итоге умер после одной роковой ссоры.

Теперь это был совсем другой Эйб — просто маска с лицом ее любимого человека. Маска, надетая на существо, которое вряд ли способно познать такое чувство, как любовь.

— Нет! — крикнула было Анна, но тут в ее спину словно вонзились ледяные иглы:

— Да, дорогая! Ты должна быть с нами. Ты уже давно должна быть среди нас!

Дикая, нестерпимая боль заглушила все остальные чувства, включая зародившееся было желание. Оцепенение струилось в теле Анны вместе с кровью, лишая ее возможности двигаться, и ее рот раскрылся в громком крике.

Рука, накрывшая лобок, грубо раздвинула ей ноги, и Анна ощутила, как внутрь грубо врываются ледяные пальцы. Крик перешел в хрип, и Эйб накрыл широко раскрытый рот Анны своим.

Язык и пальцы ангела двигались абсолютно синхронно, но ощущения от них были разными — сладостная истома во рту, адская боль, пронзающая спину и внутренние органы, опустошающий холод, убивающий на корню все желание. Она ощущала себя просто куском мяса, который долго, очень долго охлаждают, прежде чем отправить в мясницкую лавку.

Но Анна ничего не могла поделать — ее сознание вновь вернулось в тело, и расширенные глаза были полны слез. Хотелось, чтобы этот кошмар закончился, чтобы эта боль и этот чертов холод ушли, оставили ее в покое. Она чувствовала себя опустошенной, разбитой и никому не нужной.

Боль внезапно прекратилась. Язык Эйба тоже куда-то исчез, а рука, грубо ласкавшая Анну изнутри, резко вышла из нее и толкнула в живот. Обессиленная, уставшая и растерянная, Анна падала в темное ничто, слыша в голове голос мужа:

— Ты знаешь, как вернуться ко мне… Вернись — и приведи детей. Приведи всех — и мы снова будем вместе.

*

Она со всего маху ударилась об пол. Долгое время дико озиралась вокруг, не понимая, где находится. Только звуки человеческой речи вдалеке напомнили, что она в одном из трейлеров Паствы.