Дмитрий Донской

Этот текст вызывает много вопросов как общего, так и частного характера. Первый и главный вопрос — о достоверности летописного рассказа, своими истоками уходящего в московское летописание времен Дмитрия Донского.

По поводу приведенного выше текста Л. В. Черепнин заметил: «…то, что летописи говорят о неожиданности для московского великого князя прихода литовского войска в 1368 г., объясняется, вероятно, желанием оправдать нерасторопность русских войск и неумение подготовиться к встрече с неприятелем (а может быть, и недостаточность военных ресурсов)» (344, 563).

Это замечание справедливо, но только отчасти. Во все времена официальные отчеты о военных действиях полны лжи. Каждая из воюющих сторон преувеличивает свои успехи и преуменьшает потери. Стремясь возвысить свою победу или оправдать поражение, придворные сочинители раздувают численность противника и славу его предводителей. Но кроме этой, так сказать, «бытовой» неправды в летописных рассказах о больших войнах обязательно присутствует провиденциальное начало. Нашествие вражеских полчищ — это одна из форм проявления Божьего гнева, который по определению должен быть внезапным.

Всё это в полной мере относится и к рассказам о «первой Литовщине», которую по разрушительной силе ставили в один ряд с татарским погромом Твери зимой 1327/28 года.

Учитывая свойственный летописи «эффект кривого зеркала», попытаемся восстановить подлинную картину московско-литовской войны осени 1368 года.

В первом приближении она выглядит следующим образом. Пройдя через владения своего союзника смоленского князя, Ольгерд, Кейстут и Михаил Тверской, следуя вдоль Угры, достигли Калуги.

(Возможно, русские союзники присоединились к войску Ольгерда значительно позже, когда он уже стоял где-то возле Можайска, нацелившись на Москву. Для экспедиции в верховские княжества они были излишними, так как открывали цель похода — разгром Московского княжества.)

От Калуги литовцы пошли по своим владениям на правом берегу Оки до Любутска — «хорошо укрепленной пограничной крепости, форпоста Литвы на рязанском рубеже» (221, 213). Здесь проходила и московская граница. Из Любутска шла торная дорога на Москву, а также, вероятно, на Тулу и Рязань.

Следуя своей обычной стратегии, Ольгерд хотел ворваться в московские земли внезапно и потому до поры до времени совершал отвлекающие маневры и распространял ложные слухи о цели своего похода. Такой мнимой целью могли быть и Мамаева Орда, с которой литовский князь находился тогда в состоянии войны, и вечно мятежные «верховские княжества», и владения Олега Рязанского, и, наконец, посещение собственных владений — Любутска и Мценска. Последнее кажется наиболее вероятным. Эти две крепости действительно требовали особого внимания Ольгерда, так как имели важное стратегическое значение. Они были «передовыми укреплениями литовского правительства, выстроенными для защиты „верховских“ княжеств от татар и вместе с тем для удержания их в покорности» (229, 181).

Маневры литовцев усыпили бдительность московских воевод. Однако, дойдя до Любутска, Ольгерд круто повернул на север и перешел Оку — тогдашнюю московскую границу.

Городок Любутск находился в полусотне верст от Калуги ниже по течению Оки (212, 96). Сама Ока и ее высокий правый берег служили естественной защитой крепости с севера. С южной и западной сторон Любутск был защищен сохранившимися до наших дней валами и рвами, а с востока — долиной давно пересохшей речки. Ныне это заросшее березами городище, среди развалов которого приютилось сельское кладбище, посещают только археологи. В остальном же древний город совершенно необитаем. Редкий любитель старины доберется сюда по разбитым сельским дорогам. А между тем по красоте панорамы, открывающейся с обрыва, по элегической прелести этого места — ему нет равных на всей Оке.

Именно этот разворот возле Любутска (а отнюдь не сам факт похода Ольгерда) и стал полной неожиданностью для москвичей, которые были введены в заблуждение литовской уклончивостью.

Вступив в московские владения, Ольгерд принялся разорять сельские поселения и брать пленных. На этом этапе его поход был обычным опустошительным набегом, где главное — внезапное появление и быстрое отступление. Не желая тратить время на осаду городов, Ольгерд обошел стороной московскую крепость Новый Городок в устье Протвы. Был уже конец осени. Это заставляло литовцев придерживаться зимней дороги: русла замерзшей Оки и ее левого притока — Протвы.

Согласно Рогожскому летописцу, в местности с головоломным названием Хвольхла произошла первая «стреча» (стычка) литовцев с московскими воеводами. Полагают, что «территория древней волости Холхол размещалась на восток от с. Почепа на р. Иче и принимала в свои пределы лесное пространство между речками Протвой и Тарусой» (313, 255).