Дмитрий Донской

Что касается Калуги, то она с 1370 года принадлежала Дмитрию Московскому, который в завещании (1389) оставил ее своему сыну Андрею (8, 34). Судя по всему, большого оборонительного и торгово-транзитного значения Калуга еще не имела. В принципе Ольгерд мог беспрепятственно пройти мимо нее (переправившись через Угру) и, не теряя времени, устремиться на север, к Москве. Однако он зачем-то пошел вдоль Оки на восток, в сторону Алексина. Там, верстах в пятидесяти от Калуги, возле брода, находился уже знакомый читателю городок Любутск — крайняя восточная точка литовских владений на Верхней Оке (351, 60). Отсюда на левом берегу Оки начиналась торная дорога в Москву. Высокий правый берег Оки венчали бревенчатые стены и башни Любутска. В овраге, спускающемся к Оке, протекал ручей Любуть, который и дал название городку.

Отсюда, из пограничного Любутска, шесть лет спустя изгнанный из Москвы митрополит Киприан будет писать свое знаменитое письмо Сергию Радонежскому (270, 195).

Под Любутском к Ольгерду присоединился Михаил Тверской со своим полком (42, 19). Князь был полон ратного духа. Но вскоре он понял, что это была не та война, о которой он мечтал и ради которой спешил в Любутск.

Ольгерда привела сюда не столько война, сколько дипломатия. Именно пограничные города обычно служили местом встречи и переговоров правителей. Достаточно вспомнить переговоры Юрия Долгорукого и Святослава Ольговича Новгород-Северского в Москве в 1147 году (44, 208).

Возникает вопрос: с кем именно Ольгерд намеревался встретиться в Любутске? Судя по всему, он предполагал, что первым сюда явится Владимир Серпуховской, чьи владения находились неподалеку. Но что мог предложить Ольгерд своему юному зятю? По существу, только одно: «переменить фронт» и сменить Дмитрия на московском столе.

Летописи хранят полное молчание о том, где был и чем занимался Владимир Серпуховской во время «третьей Литовщины». Однако если принять предложенную историком В. А. Кучкиным датировку перемирной грамоты Ольгерда с Дмитрием Ивановичем (конец июля — 1 августа 1372 года), то всё становится на свои места. Владимир в этой грамоте назван вторым после Дмитрия Московского (8, 22; 208, 38). Значит, он пришел под Любутск вместе с ним. Устояв перед литовским соблазном, Владимир остался верен московскому семейному делу. Теперь Ольгерду предстояло вести переговоры с московским «дуумвиратом», усиленным участием еще двух князей — Романа Семеновича Новосильского и Дмитрия Михайловича Боброка Волынского (209, 10).

Расположившись в Любутске, Ольгерд явно не спешил переправляться через Оку и вступать в московские владения. Он ждал приглашения на переговоры. Но и московские князья не спешили с инициативами. Чтобы поторопить осторожных москвичей, Ольгерд отправил один из отрядов своего войска («сторожевой полк») на московский берег. Этот маневр облегчался тем, что поблизости от Любутска имелась переправа, брод через Оку. Увидев идущую на них московскую рать, литовцы обратились в бегство — возможно, притворное. Они переправились обратно на правый берег Оки, увлекая за собой охваченных азартом погони москвичей.

«А князь велики Дмитрей Иванович, собрав силу многу, поиде противу их и близ Любутска срете их; и пръвое москвичи изгониша сторожевый их полк Олгирдов и побиша, и таковы бысть замятня в литовской рати, яко и сам Олгерд Гедиманович бежа и ста за врагом (оврагом. — Н. Б.)» (42, 19).

Полагают, что силы Дмитрия и Ольгерда под Любутском были примерно равны (208, 39). Но Дмитрию Московскому, конечно, не следовало бы переправляться на правый, литовский берег Оки. Ольгерд имел возможность внезапно напасть на москвичей во время переправы. Однако он не сделал этого. Заняв удобную позицию на высоком и обрывистом берегу, Ольгерд остановил наступательный порыв авангарда москвичей — который, вероятно, поспешил вернуться на левый берег — и предложил начать переговоры. Московский князь охотно согласился…

«Того же лета месяца иуля в 12 день (понедельник. — Н. Б.) князь великии Михаило Александрович со Тфери поиде ратию, а князь великии Олгерд из Литвы с Литовьскою ратию, совокупишася в едино место под Любутьском. А с Москвы противу их прииде князь великии Дмитрии Иванович ратию. И сташа обе рати противо себе (одна против другой. — Н. Б.) воружася о враг (через овраг. — Н. Б.), и не бяшеть льзе толь борзо снятися, бяшеть бо дебрь глубока зело. И тако стоявше несколько дней и бышеть им враг (овраг. — Н. Б.) тот въ спасение и огради вся силою крестною, христиане въздохнуша к Богу от чиста сердца о миру, дабы не сотворилося кровопролитие в том месте. Господь же Бог наш, услыша молитву их, даст им мир и избавление от напрасныя смерти. И возма мир князь великии Олгерд со князем со Дмитрием и поиде в свояси. А князь великы Михаило Александрович поиде в том же миру, и вся его воя сохранени Божиею благодатию и Пречистыя Его Матери» (43, 103).