Дмитрий Донской. Битва за Святую Русь

На этом, собственно, и играют все тайные организации, стремящиеся к захвату власти, будь ли то ассасины с их тайным террором, или масоны, стремящиеся подчинить себе элиту любой страны, и до псевдонародных организаций типа большевистской партии того же Ульянова-Бланка (по случайной партийной кличке — Ленина) с его идеей господства, с помощью террора, организованного меньшинства над неорганизованным большинством нации.

На этом строятся и все утверждения, что-де народ — быдло, мало что понимающее, и с его интересами считаться вовсе не стоит. Эти "вовсе не стоит" в конце концов и ввергают страны периодически в кровавый кошмар мятежей и гражданских войн, во-время которых гибнут и правые, и виноватые. (Первых, естественно, больше), а ужасы террора превышают все мыслимые пределы. После чего на пепле и головешках возводится кое-как новое здание новой (зачастую плохой) государственности… И не надо поэтизировать бандитов, даже если их появление вызвано уродствами политического бытия! Много лучше, когда дело решает избранная элита, та же боярская Дума, в конце концов! Хотя, к несчастью, устроить идеальный политический строй на все века вообще невозможно, ибо и "избранные" со временем вырождаются, теряя чувство ответственности перед нацией, начиная заботиться лишь о своих узкокастовых интересах, противоположных интересам страны. Очень и очень повезло Московской Руси XIV столетия, что ее элита еще не оторвалась от интересов нации!

Внешне на Москве в 1398 году все было спокойно. Лето простояло доброе, в срок прошли дожди, с сенами и хлебом управились вовремя.

Феофан Грек с Данилой Черным и артелью мастеров начинали подписывать уже третий храм, создавая надобную столичному городу церковную лепоту. Воротилось посольство из Царьграда. Икону "Спас в белоризцах" торжественно поместили в церкви Благовещения.

Софья Витовтовна родила дочерь, названную Анастасией. Зимою, Федоровским постом, Софья ездила одна в Смоленск, "на погляд" к отцу с матерью, провела там две недели, привезла с собою на Москву иконы и частицу Спасовых мощей — подарок Витовта своему московскому зятю.

Но за всею этой лепотой глухо и грозно нарастало недовольство посада, купечества и бояр своим князем.

Смуты в Орде и нашествие Тимура подорвали волжскую торговлю. Затяжная война с Новым Городом, окончившаяся поражением Москвы, отнюдь не прибавила популярности молодому великому князю. Сдача Смоленска Витовту и участие в том Василия Дмитрича, по сути благословившего литовский захват, как и погром Рязани, в котором, опять же, был впрямую виноват великий князь Василий, уже почти переполнили чашу терпения горожан. В торговых рядах открыто поговаривали о том, что Софья — колдовка, что она вадит Василия Митрича, понуждая на зло, и что покойный Митрий Иваныч ни за что бы не позволил Литве приблизить к самым рубежам Московии. Но как поется в песне: "И та беда не беда, лишь бы больше вперед не была!" Осенью грянул гром. К Нижнему подошел князь Семен с татарскою тысячью царевича Ентяка, взял и разгромил город.

(Ответный поход на булгар, Казань, Жукотин и Кременчуг возглавил брат великого князя, Юрий, тотчас ставший героем на Москве. А его последовавшая вскоре женитьба на дочери изгнанного смоленского князя, Юрия Святославича, была всеми согласно воспринята как прилюдное осуждение Васильевой политики дружбы с Литвой. Не с тех ли еще пор явилась ненависть Софьи к Юрию и его сыновьям, вылившаяся три десятилетия спустя в кровавую резню Шемячичей с Василием Темным?)

Нижний был взят двадцать пятого октября. Об этой беде, прознавши переже прочих, толковали ныне на семейном съезде Акинфичей в тереме Александра Андреевича Остея.