Дмитрий Медведев: двойная прочность власти

Является ли Китай достаточно сильным, чтобы вести вперед экономическое возрождение всего мира? Этот вопрос задавал недавно Билл Пауэлл, комментатор по экономике журнала «Time», и отвечал на него положительно. Автор обращал главное внимание на быстрый рост городов и внушительную панораму Шанхая. Однако быстрое развитие Китая само по себе было результатом глобализации.

С китайской стороны развитие обеспечивалось в основном дешевой, но грамотной рабочей силой. Многие другие условия развития: руды, нефть, газ, технологии, сельскохозяйственная техника, минеральные удобрения и пестициды и значительная часть кормов для животноводства импортировались из других стран. Процесс развития ускорялся очень большими иностранными инвестициями, по уровню которых Китай занимал второе место в мире, после США.

В 1995 году, когда рост китайской экономики начал свое ускорение, в США вышла книга «Who Will Feed China?» («Кто накормит Китай?»), которая очень широко комментировалась в прессе. Автор ее, известный эколог Лестер Браун, попытался проследить, что произойдет с сельхозпроизводством Китая в результате индустриализации страны и роста ее городов.

В 1995 году в сельских районах Китая жило 865 миллионов человек, или 71,4 процента всего населения. В городах жили 454 миллиона. Планы индустриализации предполагали увеличение городского населения до 550 миллионов к 2005 году. (В 2007 году число городских жителей достигло 572 миллионов и составило 44% от общего.)

Индустриализация густонаселенных стран, как это было показано Брауном на примере Японии, Южной Кореи и Тайваня, вела к уменьшению посевных площадей, вытеснявшихся горoдскими окраинами, аэропортами, дорогами и промышленными предприятиями. Сельскохозяйственное производство сокращалось и замещалось импортом.

По расчетам Брауна, развитие Китая до уровня Южной Кореи (ВВП 8200 долларов на каждого жителя в 1995 году) потребует ежегодного импорта от 200 до 300 миллионов тонн зерна. Проблем с финансированием столь массивного импорта у Китая не могло быть. 60 миллиардов долларов, которые были бы нужны для этого по ценам продовольствия в 1994 году, составляли бы лишь 7% стоимости китайского экспорта.

Проблема состояла в том, что мировая торговля зерновыми культурами не смогла бы обеспечить дополнительные продажи в таких объемах. Цены на импортируемое продовольствие могли бы вырасти в несколько раз, создав непреодолимые трудности для бедных импортеров зерна, к числу которых относится больше ста стран.

Китай к настоящему времени еще не прошел и половины пути до корейского уровня 1995 года (ВВП КНР составлял в 2008 году 3180 долларов на каждого жителя). Однако Китай, вопреки предсказаниям Брауна, сумел в 1995–2003 годах расширить посевные площади со 125 миллионов гектаров до 143 миллионов и увеличить общее производство всех видов продовольствия на 30%. В России за тот же период и при наличии резерва плодородных земель производство зерновых культур не росло, а производство продуктов животноводства сильно снизилось. Украина в эти годы сократила сельскохозяйственное производство на 20%.

В Китае урбанизация действительно приводила к потерям сельскохозяйственных земель. Однако вводились в сельхозоборот трудные земли Тибета и северных провинций. Многие новые промышленные предприятия строились внутри городов, включая Пекин и Шанхай. Эта практика сохраняла поля, но вела к сильному загрязнению городского воздуха. Рост урожайности обеспечивался расширенным импортом минеральных удобрений и пестицидов. Был увеличен и импорт кормов для животных. Но общий баланс продовольствия в стране улучшался лишь до 2004 года. В последующие годы плохие погодные условия снижали урожаи. Во многих районах Китая возникли проблемы с водными ресурсами не только для посевов риса, но и для водоснабжения населения.

В 2007 году в Китае и в других азиатских странах возник продовольственный кризис, вызвавший повышение цен на продукты питания во всем мире. Рост китайских городов и появление «среднего класса» привели к увеличенному спросу на продукты животноводства, овощи и фрукты. Эти потребности не могли удовлетворяться поставками из глубинных провинций. Вблизи больших городов стали создаваться крупные механизированные фермы. Но это сокращало доходы крестьян с мелкими наделами.

Китай – это, по существу, «одно государство и три экономики», так как крестьянские хозяйства, какими они стихийно оказались после расформирования в 1978 году принудительных маоцзедуновских коммун, нельзя назвать ни социалистическими, ни капиталистическими. Это в значительной степени натуральные мелкие семейные хозяйства, в которых преобладает ручной труд. Семья не владеет своим наделом на правах собственника, а арендует его у государства на длительный срок. Эта система похожа на «семейный подряд» в истории советских колхозов и совхозов. Крестьянские наделы в большинстве случаев меньше гектара, так как во всем Китае имеется лишь 143 миллиона гектаров плодородных земель и 11 миллионов гектаров земель под многолетними культурами (чай, табак, ягодные и плодовые).