Дмитрий Русский

Емеля выудил из лодки помятую миску, налил в неё душистой ухи и поставил перед Митяем, а себе придвинул котелок. Митяю поначалу есть было неудобно, но что ж поделаешь?  Губами он отщипывал хлеб от горбушки, прихлебывая мякиш ухой. Вкусно….

Потом Емеля отделил рыбу от костей и опять щедро наполнил ему миску. Скоро Митяй уже и дышать не мог – объелся.

После ужина Емеля сполоснул посуду и устроился спать в лодке. Позвал Митяя:

- Прыгай сюда. Места много не займешь, а мне теплее будет. С утра двинемся дальше.

Митяй прижался к тёплому емелиному боку и тут же провалился в сон.

Проснулся оттого, что солнце светило прямо в глаза. И казалось, что плавится золотом всё вокруг. Митяй выпрыгнул из лодки, побродил по мелководью. Увидел ручеёк, который сбегал в реку с бережка, напился воды. Емеля ещё крепко спал, и Митяй не рискнул отходить далеко. Мало ли….

Наконец, лодка покачнулась, Емеля приподнялся и потянулся. Поискал глазами Митяя, махнул ему:

- Иди сюда, чай пить будем.

И никуда Емеля не торопился, делал всё неспешно, с явной ленцой.

Опять запалил костёр, насобирал какой-то травки, покидал в котелок. Дух от него пошёл славный, медвяный. И показался Митяю этот запах таким знакомым….

- Ну, вот и готово. Приноравливайся.

Митяй дул на горячий чай в миске, пил мелкими глоточками. Что же дальше-то будет? Эти мысли никак его не оставляли. Хотя понял, что загадывать наперёд не получится.

И поплыли они вниз по реке. Емеля напевал протяжную песню. Голос у него был хороший, а слова простые:

Встану пред тобой, вербой обернусь

Солнце заслоню, над тобой склонюсь.

Сглаз чужой с тебя смою я водой,

Будешь, милая, ты всегда со мной.

И опять про любовь…. Вечно у взрослых одна песня.

Емеля задремал, чуть весло не упустил. И Митяй решил разговором его отвлечь, да и выпытать кое-что хотелось:

- Емеля, а печь твоя где?

- Печь, она по зиме нужна. Слезаю я с нее, когда снег уже плотно ляжет и река встанет. Дорога известная – к проруби. Как щуку поймаю, так и начинается весёлая жизнь. То, сё…Дворец, царь, царевна, свадьба.

- А потом?

- Потом, известное дело – жизнь царская:  гости, послы заморские, приёмы…

- И всё? Скучно, наверное?

- Да нет. Бывает, война затеется. Или кудесник какой во дворце перезимует. Чудеса творит, чего-нибудь да отчебучит….

- А сейчас почему один в лодке плывешь?

- Это у нас с щукой уговор такой. Я её только зимой ловлю, как положено, желания мои она исполняет. А уж летом – душу отвожу: плыву по реке, сам себе хозяин. Тебя вот встретил….

- А щуку всё равно зовёшь?

- Да она сама так хочет. Скучает, видно.

Река сделала поворот, показалась песчаная коса. Емеля направил лодку к ней и причалил к берегу.

- Ну, теперь у тебя – своя дорога. Вон тропинка начинается, пойдешь по ней. Она куда надо выведет.

- А куда надо?

- Тебе видней. Одно помни: пока Василису не найдёшь, бродить тебе здесь всю жизнь. А как к реке выйдешь, так и опять я тебя подвезу. Встретимся на том же месте.

- На том же?

- Так заведено. Вон, в той рощице, который год дракон тоскует. Ждёт меня, привык уже. Тоже Василису ищет, да не найдёт никак. Видишь, дымок над крайней берёзой? Значит, на месте. Злится, пар выпускает.

- А ты не боишься?

- Я никого не боюсь. Не положено. Ну, давай, беги. Бог в помощь.

Митяй выпрыгнул из лодки, направился к тропке. Помнил откуда-то, что оглядываться – плохая примета. Терпел. Когда уже добежал до кромки леса, посмотрел назад. На другом берегу, вдалеке, мелькала белая рубаха Емели. А рядом с ним, размером примерно с небольшой экскаватор – тёмная туша одинокого дракона.

Густой лес обступал со всех сторон. Митяй бежал по тропинке. Уже и солнце чуть проглядывает сквозь  вершины елей. Куда он идёт, зачем? Нет, зачем идёт – точно знает: Василису найти. Надо ему обратно в человечий облик вернуться. Да где же её найдёшь?

С этими невесёлыми мыслями Митяй и выскочил на круглую полянку. Ну, конечно! Вот она – избушка на курьих ножках. Он даже вспомнил, что сказать положено:

- Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом.

И впрямь, повернулась. С таким скрипом и оханьем, будто лет сто не двигалась с места.

Из крошечного окошка высунулась круглая девичья мордашка. Через минуту девчонка, лет тринадцати на вид, ловко спустилась по верёвочной лестнице, которую скинула с порога избушки.

Одета в яркий красный сарафан, на ногах – золотые сапожки с узорами.

- Здравствуй, добрый молодец! Какая нужда в наши края привела?

- А ты кто?

- Как кто? Баба Яга. Сказок не знаешь?

- Да не смеши…. Она старая, страшная. И должна меня съесть, скорее всего. Ну, попытаться хотя бы…. Я ведь козлёнок.

- Да какой ты козлёнок! И не трону я тебя, на шее – Оберег, из наших значит. В беду попал? Ко мне ведь так просто не ходят….

Митяй вздохнул:

- Попал. Из копытца напился.

- Ну, и дурной! Это ж самая простая западня. Что, прямо так, с первого раза?

- Я не верил…

- Вот-вот. Ваша главная беда. Не верил он…. А ещё волшебник. Тоже мне – чародей, кудесник.

- Да какой я волшебник….

- Вот именно! Никакой! В сказки он не верит…. А во что верить тогда?

- Ну, не знаю. В науку, наверное?