Дмитрий Русский

Кукушка крикнула три раза. В доме – тишина. Митяй оделся, вышел в коридор. Конечно, он сильно рисковал: слабость не давала сосредоточиться, а в голове стоял какой-то шум. И угораздило же заболеть в такой момент!

Оберег  слегка светился в темноте. Митяй поднёс его к шкафу. Ничего…. Никакого движения…. Он распахнул дверцы, ещё раз плотно их прикрыл. Всё бесполезно: произошёл какой-то сбой. А ведь очередной пазл даёт право на вход в мир Этих. И Митяй даже не сомневался, что может попасть туда. И что теперь делать? Ладно, утро вечера мудренее. Спать.

Наутро Митяй  встал как обычно. Начал делать зарядку. Тело ломило, перед глазами плыли круги. После ледяного душа стало легче.

Он оделся и вышел в город. Зарком при первой встрече сказал, что у него есть дополнительный шанс: нужно найти витрину с манекеном, подойти и посмотреть ему в глаза. И тогда он может увидеть Заркома. Сейчас сложилась именно такая ситуация: ему нужен совет.

Он шёл по Ковчайску. А навстречу – разные люди: озабоченные, сердитые, отстранённые, погружённые в себя. Почему нет счастливых лиц? Или каждый перед выходом на улицу натягивает маску, а на ней крупными буквами – «Не трогать!». Да ведь и он сам – такой. Кому бы он позволил прочитать на лице то, что так тщательно скрывает и прячет в душе?

Митяй медленно брёл к Центральному универмагу. От него осталось только имя. Когда-то давно, лет двадцать назад,  он и был Центральным, а сейчас выросли красавцы  в несколько этажей, с эскалаторами и шикарными витринами. Ему уже не тягаться с ними. Единственное, что мог позволить себе  старый универмаг – новую огромную витрину. Но в ней стояли всё те же манекены,  шагнувшие с ним в изменившийся мир из прошлого века.

Митяй старался не думать о главном. Но с тех пор, как  разбил зеркало в кабинете директора Дома ребенка, он избегал любой поверхности, отражавшей лицо. Значение слова «фобия» он знал. Всё он знал. И однажды раз и навсегда признал, что в основе его странности лежит то, чего он пока победить не мог. Страх.

Страх быть уродом – среди толпы нормальных людей.

Мимо витрины, но по противоположной стороне улицы, он прошёл три раза. Сжал кулаки,  от злости и бессилия  на глаза наворачивались слезы. Но подойти к зеркальной витрине так и не смог. Свернул на знакомую тропинку к парку. За несколько дней здесь всё изменилось: появилась высокая горка, фигуры Мороза и Снегурочки подсвечивались разноцветными огнями, а между ними – ледяной трон. К нему выстроилась очередь. Фотографировались семьями, снимали счастливых розовощеких ребятишек. И всё казалось сказочным и праздничным…

Дома пахло мандаринами. Лина с Иваном  уже чувствовали себя  лучше. Митяй засел за уроки, надо сдавать кучу зачётов, да ещё наверстать то, что пропустил за время болезни. Поднялся изо стола уже поздним вечером. И опять прокручивал в уме разные варианты. Решил подойти к  шкафу ровно в полночь, ведь раньше он делал именно так. Вдруг всё дело во времени?

Но снова – не получилось. По-прежнему, сколько он ни пытался, дверь к Этим не открывалась.

Ночь он всегда любил больше, чем день. Темнота съедала  уродство, и он становился – как все.

Заснуть сразу  не всегда удавалось. В голове крутилась бесконечная  «бетономешалка»: последние события не укладывались в привычную картину мира, и над этим приходилось думать,  приводить события в относительный порядок, находя «сцепки» одного с другим.

И сейчас он лежал без сна. И не сразу заметил, как поползло вниз одеяло. Подтянул и подоткнул его со всех сторон. Вспомнил, как в Доме ребенка старая нянечка шла вечером по палате, каждому подтыкала одеяло и пугала Букой, который утащит под кровать, если оно свесится. Митяй представлял тогда этого Буку, мохнатого и страшного….

Он повернулся к стене, но одеяло опять начало медленно двигаться. Митяй ухватился за него, потянул к себе.  Костяшки пальцев побелели от напряжения, ногами он упирался в край кровати.  В какой-то момент Митяй пересилил, рванул одеяло на себя, и  на миг показались мокрые детские руки.  От ужаса перехватило дыхание….

Резкий рывок снизу, Митяй упал и провалился во тьму.

Он больно ударился о голый деревянный пол. Вскочил. Это по-прежнему его комната, его кровать.  На полу валяется одеяло. Митяй потёр ушибленный локоть и снова огляделся. Всё как обычно? Нет!  За окном лил дождь, а ведь должна быть зима!

Порывы ветра сотрясали раму, струи били с таким напором, что казалось – стекло не выдержит.  Стены оживали, искажаясь в гримасах при всполохах молний.  Он взглянул на люстру. Лампочка разбита….

И тут Митяй почувствовал чьё-то присутствие. В дверном проёме стоял мальчик.

Митяй не успел его разглядеть, как тот скрылся во мраке коридора. Он решился пойти за ним.  Стал шарить по стене в поисках выключателя, и ощутил на запястье холодную мокрую руку.  Митяй замер, но глаза уже привыкли к темноте:

- Тимур! А ведь ты меня напугал….

- Сильно?

- Ну, так…Порядочно. Где мы? Это не наш дом. Хотя – похож.

Тимур задумался:

- Как это объяснить? Представь многоэтажку. Ты живешь, например, на третьем этаже. Тогда мы сейчас – на втором.