«Дней минувших анекдоты...»

— Ну, ничего, — смилостивился наконец лейтенант, — когда соберетесь еще раз рисовать мост и попадете сюда снова, тогда и докрасите. А теперь убирайтесь домой!

Так благополучно закончилась эта история. А ведь в те времена государство не шутило, и за три пшеничных колоска по указу расстреливали даже детей. С тех пор я в Ботанический сад не хожу, — закончил Женя свой рассказ.

Эта история напомнила мне еще одно печальное происшествие нашей юности. Как-то в 1932 году, когда мы с братом учились в ФЗО и голодали, Миша вечером пошел в магазин «Еркопа» (единого рабочего кооператива), чтобы купить винегрет на ужин, и не вернулся. Я не знал, где мне, пятнадцатилетнему пацану, искать старшего брата, и был подавлен и напуган.

На другой день с ребятами из его группы мы обнаружили, что Миша сидит в кутузке, оборудованной во дворе районной милиции, как раз в той, где девять лет спустя красил окна Женя Гагуа.

Дежурный посмотрел в журнал, сказал, что Мишу задержал сам начальник милиции города и только с его разрешения можно будет его освободить.

Выяснилось: винегрета в магазине на Эриванской площади в продаже не было, и Миша впрыгнул на ходу в отходящий вагон трамвая, чтобы доехать до магазина на проспекте Руставели. Это «преступление» было случайно замечено бдительным оком проезжавшего на автомобиле начальника, и тот решил поразвлечься. Последовал за трамваем до ближайшей остановки, вытащил Мишу за шиворот и привез в отделение милиции, велел его задержать и забыл о своем подвиге. Два дня мы с ребятами из ФЗО искали пути освобождения брата и носили ему еду.

К счастью, в нашем доме жил главный врач милиции некто Георгий Сарибеков, благодаря протекции которого Мишу удалось вызволить из милицейского застенка. Так что моему другу Жене Гагуа действительно повезло.

В связи с этим происшествием у меня возникла на всю жизнь идиосинкразия к посещению милиции, несмотря даже на то, что в этом учреждении я встречаюсь преимущественно со своими бывшими студентами-борцами, которые после завершения спортивной карьеры почему-то имеют большое тяготение к работе в МВД. В настоящее время один из них, чемпион Европы по дзюдо Дилар Хабулиани, в новом правительстве даже стал министром внутренних дел.

Итак, почему Ботанический сад, этот своеобразный, дивный, поэтический, а главное сохранившийся в первозданной красоте уголок старого Тифлиса не посещает Женя Гагуа, я узнал. Но почему в Ботанический сад никогда не ходят остальные жители близлежащих районов — это осталось для меня загадкой и по сей день.

Как Кала растворился в Тифлисе моего детства, так и старый город, в свою очередь, растворился в новом мегаполисе, который расширился и включил в себя с десяток окружавших деревень: Глдани, Мухиани, Дигоми, Варкетили, Багеби, Сабуртало, Навтлуг, Сартичала и ряд других, а также бывшие пустынные склоны окрестных гор. Всюду образовались современные безликие жилые массивы.

Сегодня даже следов старого Тифлиса, города моего детства, веселого, непосредственного и обаятельного, больше нет.

К сожалению, сейчас нет и, по-видимому, никогда уже не будет прежней Грузии. Прежде чем перейти к дальнейшему повествованию, мне хочется сейчас сказать несколько слов о теперешнем положении дел в некогда одной из самых цветущих советских республик.

Прекрасно обретать независимость, когда с ней вместе приходят и мир, и богатство, и культурный подъем. Неплоха независимость даже тогда, когда с ее обретением ничего не становится по крайней мере хуже. Но сейчас жизнь в Грузии сыплется золой между пальцев…

Почему Грузия, эта недавно зажиточная республика, имевшая, в частности, самый высокий в стране процент лиц с высшим образованием, врачей на 1000 жителей и пр. и пр… почему именно Грузия, несмотря на свое славное прошлое, великую литературу, древнее христианство, добившись независимости, погружается в пучину невероятных бедствий?

Древность знает страну месхов, то есть Грузию, в качестве поставщика воинов-мамлюков и медной посуды на ближневосточные рынки. Сельское хозяйство многие столетия оставалось натуральным, едва обеспечивая пропитание местного населения.

В России привыкли видеть в Грузии благоприятнейшую для сельского хозяйства страну, но совершенно иначе Грузия видится с юга, из Месопотамии и с берегов Средиземного моря. Для этих жарких и плодородных стран Грузия — крайняя северная периферия с суровым климатом и каменистыми почвами.

На протяжении всей своей истории Грузия, со времени библейских пророков и ассирийских царей и вплоть до подписания Георгиевского трактата с Россией 18 января 1801 года, неизменно входила именно в систему передне-восточной торговли и политики. И все эти века и грузинский крестьянин, и мелкий феодал «азнаур» оставались бедными землецарапателями. Скудные плоды их труда на изобильных рынках Востока заинтересовать никого не могли.