Днем и ночью хорошая погода (сборник)

Анаэ громко хохочет тем самым смехом, от которого вороны падают на лету. Все застывают.

Анаэ: Давайте же, господа, давайте! Берите рогатины, шпаги, ножи! Ату его! Скорее, господа, в леса! Где собаки? Где охотничьи рога? Едем, едем!

Она выходит в развевающемся платье, звоня на ходу в колокольчик, за ней устремляются возбужденные мужчины, разбирая по пути развешанное по стенам оружие. Все веселы и румяны. Один Фридрих плетется нога за ногу. Несколько мгновений спустя он возвращается, бросает шляпу и револьвер и спокойно растягивается на диване, напевая.

Фридрих:

Ла-ла-ла-ла-ла-ла моей милой…
Ла-ла-ла-ла-ла-ла целовал…
Ла-ла-ла-ла-ла-ла дрожал, дрожал…
Ла-ла-ла-ла-ла-ла с балкона упал…

Э-э-э-э… Нет… Как это…

Ла-ла-ла-ла-ла-ла трепетал, трепетал…

Конрад(за сценой, кричит из соседней комнаты): Да где же эти перчатки?

Фридрих падает на пол и прячется под диваном.

Анаэ(за сценой): Наверное, в музыкальной гостиной!

Входит Конрад, ищет повсюду перчатки.

Конрад(кричит): Я их тут не вижу! (Бормочет сквозь зубы.) А вот что я вижу, так это шляпу мужа, в которой должны быть две хорошие дырки в самом верху! Несчастный слепец! Я убью его, убью!

Фридрих лежит, скрючившись, под диваном.

(Продолжает поиски.) Да, любовь моя, мой яркий пламень, моя рыжая орлица! Я ваш, весь ваш! Сейчас иду! Они какие — тканые или вязаные?

Анаэ(из-за сцены): Кожаные, из дикобраза! Идите же сюда, мой ангелочек! Скорее!

Конрад: Кажется, нашел! (Пытается примерить перчатки, но обе его руки тонут в них.) Черные? А они большие!

Анаэ(из-за сцены, гордо): Я ношу восемь с половиной.

Конрад: Знаю. Я столько раз целовал ваши прелестные ручки. Мне их уже не хватает, мне не терпится увидеть их, а еще больше мне не терпится убить этого спящего Адониса! (Вынимает из кармана какой-то флакон, идет к шкафу, достает бутылку водки и вливает туда жидкость.) Эта водка успокоит нашего и без того слишком спокойного муженька! (Затем берет на рояле два звучных аккорда и выбегает из комнаты.)

Анаэ(за сценой): Ну же? Ну? Мой чахоточник, эрудитик мой, шалунишка! Где же вы? Ату его, ату!

Конрад: Ату его! Ату его! Ваше жаркое тело — вот моя дичь, и вы знаете это, любовь моя!

Фридрих лежит неподвижно, затем медленно выползает из-под дивана и подходит к окну.

Анаэ(за сценой, гораздо дальше, во дворе): Едем! Едем же скорее, друг мой! А то пропустим самое веселье.

Фридрих смотрит в окно, как остальные уезжают в сторону города.

Фридрих(отряхивая пыль с одежды): Что за жизнь! Что меня заставляет все еще цепляться за нее? Неужели этот идиот, этот «человек» так и не оставит меня в покое? (Улыбается, глядя в окно.) Прелестная парочка! Как он ни трусит за Анаэ, ему ее не догнать. Уж она шагает, так шагает! (Задумывается на какое-то время.) Однако, по всей логике, как муж, я должен быть спокоен! (Оборачивается и идет к шкафу.) Ну и что же на сей раз хочет от меня этот полюбовник? Здесь водку пью только я, и он это прекрасно знает. Чего он там намешал? Отравить меня, что ли, вздумал? Дворянина? Старинного рода? (Он открывает бутылку, нюхает, капает немного на руку, останавливается в нерешительности.)

В этот момент в гостиной справа слышатся тяжелые шаги.

(Стонет.) Да оставят они меня когда-нибудь в покое?! О чем только думает этот святой Варнава? (Прячется за шторой.)